для меня важнее, чем завтрак вместе с Кристофером, а это не так. Я хочу поесть с этим мужчиной, но не потому что безумно голодна (а я безумно голодна), по другой причине, которую всеми силами стараюсь скрывать от себя самой. Кристофер не должен догадаться, что теперь я буду думать только о нём, как провела чудесный вечер с ним и лучшую ночь. Сутками напролёт я буду вспоминать все детали нашей встречи, неустанно и отчаянно. Пройдёт много времени, прежде чем я забуду Кристофера и то, что было между нами.
Накинув пальто, выхожу из дома, не дожидаясь Кристофера. Встаю у задней двери автомобиля — лучше сяду назад. Но Кристофер, прикинувшись дураком, открывает для меня переднюю дверь. Я сердито смотрю на него. А он невозмутимо отворачивается, садится за руль, затем успешно проходит тест на алкоголь. Мы выезжаем.
Хочется поинтересоваться у Кристофера про вчерашнее, но тогда он спросит меня о том же самом, и я окажусь в затруднительном положении, потому что мне всё очень понравилось. Нужно соврать Кристоферу, сказать, что я так сильно напилась, что перепутала его со своим молодым человеком или вообще мужем. И попросить Кристофера оставить всё в тайне. Но есть одна большая загвоздка — Кристофер у меня первый. Как я это объясню? Получается до этого мои отношения с кем-то были скромными. Да, Кристофер не поверит мне, но, может быть, ни о чём не станет спрашивать. Попробовать что ли?
— Кристофер, я перепутала…
— Что перепутала? — Кристофер обворожительно смотрит на меня. Вот как ему тут соврёшь?!
— Перепутала… какой сегодня день… Не важно…
— Какие ощущения?
Зря я открыла рот.
— Ой, отличные. А у тебя?
— Тоже отличные, всё было круто, — врёт и не краснеет Кристофер.
Отняв от руля правую руку, он кладёт её поверх моих рук, лежащих на коленях, и гладит костяшки пальцев. Мой пульс мгновенно учащается. Я едва сдерживаюсь, чтобы не кинуться на Кристофера, как ночью, и горячо не поцеловать его, но тогда мы куда-нибудь врежемся.
— Музыку? — спасает нас Кристофер.
— Давай.
Музыка отвлечёт меня. Я смотрю в окно, только не на Кристофера. Он — запретный мужчина для меня, но очень соблазнительный.
В динамиках зазвучала знакомая песня.
— Под которую вчера танцевали? — интересуюсь я.
— Да, но это инструментальная версия. Думаю, поставить под неё танцевальный номер.
— Скинь мне, я буду слушать… в смысле как-нибудь послушаю…
Кристофер кивает.
Через 20 минут седан плавно останавливается напротив колледжа.
— Когда у тебя заканчиваются занятия? — пытается выведать Кристофер, сердит меня.
— А что?
— Пообедаем вместе?
Из вежливости хочет накормить меня. Ну, пускай успокоит свою совесть, а то ведь не отвяжется.
— В час.
— Хорошо, тогда до встречи.
— Да.
Краем глаза замечаю, что Кристофер тянется ко мне, чтобы обнять, а может ещё и поцеловать. Что делать?! Он не мой мужчина! Я судорожно целую пальцы своей руки, и касаюсь ими губ Кристофера. От волны смущения я не способна смотреть ему в глаза. Он нарочно не открыл дверь автоматически, суетливо делаю это сама. Вот уже собираюсь выпорхнуть из автомобиля, но я не отстегнулась от ремня безопасности, он удерживает меня. Судорожно запускаю руки в замок, открыть не получается, пальцы скользят. На выручку приходит Кристофер. Он ловко нажимает на красную пластиковую кнопку, освобождая меня. Представляю, какое жалкое зрелище я здесь устроила. Скрываюсь от Кристофера в дверях колледжа. Теперь можно расслабиться.
Прокрадываюсь в аудиторию. Преподаватель истории Леон Мартинес смотрит на меня ястребиным взглядом. Я сглатываю.
— Извините, — роняю я и, осмелев, иду на место рядом с Беллой.
— Мишель Ру, верно? Вам не давали разрешения сесть. Почему вы опаздываете? Почему вы прогуливаете занятия?
Я замираю, будто поражённая лучом холода.
— Лекции для свободного посещения, — холодно отвечаю я. — А раз я опоздала, значит на то была веская причина.
— И какая же?
Проглотив язык, я растерянно моргаю, пока ответ не приходит в голову:
— Я позже вам всё скажу.
К концу пары мы с Беллой придумаем отговорку.
— Хм, Мишель, вы не посещаете лекции, потому что прекрасно знаете предмет? Что ж я готов, не откладывая дел в долгий ящик, оценить вас прямо сейчас.
На губах преподавателя играет усмешка:
— Прошу к доске. Блесните на сегодняшнем семинаре.
— Что рассказать? — от моего вопроса одногруппники пускают первые смешки.
— Начало войны, её ход и развитие, — ухмыляется Леон.
Я в розовом вечернем платье встаю у кафедры совершенно неподготовленная.
— Ну?! — преподаватель быстро теряет терпение. Он попытается меня проучить, чтобы другим неповадно было, чтобы другие не смели относиться к его предмету пренебрежительно.
Я оглядываю аудиторию. В первом ряду Жан шевелит губами, что-то подсказывая. Встревоженная Белла не знает, как мне помочь с последней парты. Криво улыбаясь, Луиза и её гадкие подруги предвосхищают мой провал. Один из парней снимает всё на телефон.
— Между прочем, на лекциях я уже разобрал ряд ключевых вопросов, которые войдут в билеты, но вам, видимо, плевать на историю, ведь вы то оказались тут, в настоящем. Живёте здесь и сейчас, да?
— Мне не плевать! — огрызаюсь я, озлобившись. Нервы шалят, но нужно взять себя в руки.
После гулянки ум вялый. Потуги что-то вспомнить, что-то осмыслить, ни к чему не приводят.
— Садитесь вы — Пус… тая ваша голова!
Аудитория вместо того чтобы рассмеяться, напряжённо затаила дыхание — Леон едва не оскорбил меня.
Чувство публичного унижения вдруг провоцирует мою память невероятным образом, я вспоминаю всё и сразу: школьные уроки истории, главы учебников, документальные и художественные фильмы, обрывки передач и ток-шоу с военными экспертами, индивидуальное занятие с Жаном. Огромный поток знаний вихрем проносятся в моём мозгу, затем из множества информации рождается упорядоченный, стройный ответ.
— С вами всё в порядке? — Леон изображает на лице тревогу.
Видимо, у меня тряслась голова, и преподаватель решил, что я вот-вот упаду в обморок.
— Да, я готова отвечать, — говорю я звенящим, чужим голосом.
Хмыкнув, Леон качает головой. Он ничуточки в меня в не верит.
— Вперёд.
Я начинаю с рассказа об уникальной сыворотке Генетика, усилившей граждан Генезии и мобилизовавшей их организмы под наиболее агрессивную внешнюю среду: под войну. Плата за это была высокой: годы жизни.
Потом я говорю о так называемых «Ударах Генетика». Первый удар Генетик нанёс в космосе. Военные Генезии взломали боевые спутники космических держав и направили их друг против друга. В результате сеть интернет была разрушена, коммуникация и навигация оказались затруднены. Вторым ударом Генетик уничтожил гиперзвуковыми баллистическими ракетами столицы ведущих государств, наиболее развитые города, и ключевые военные объекты. Ответным огнём Генезия была стёрта с лица земли.
