Опять этот звук. И я следом. Вот черт! Где же оно? Непрозрачное же! Ну по идее я же должна этого кого-то увидеть? Банши ночью и та видна, ночь у нечисти самое время, а если кто-то так мощно топает, то и туловище должно у него быть!
Топ, топ. И тишина, а я еще немножко прошла вперед, таращась во тьму.
— Кто здесь?
— Это я, мышка-но…
— Ладно, с тобой я поняла уже все. Далеко не уходи на всякий случай, — распорядилась я. А то вдруг мышь под ноги попадет. Конфуз будет. Мышей я в «Матросе» разводить тоже не давала. Ни мышей, ни крыс, ни тараканов. При их виде я в обморок не падала, падали виновники и штабелями.
— Не уйду, — согласилась мышь.
— Ага. И вперед не суйся, держись за мной.
Моральная, блин, поддержка, но присутствие младшего члена коллектива не давало мне начать трястись от страха и непонимания. Мы опять пошли — я, метла, мышь и хтонь. Правда, теперь хтонь почему-то шла сзади... и нет, мне не показалось! А почему она идет сзади? Потому что собирается на меня напасть, разумеется!
— Стой! Кто здесь?
— Да я это, я! Я, я! — раздался отчаянный писк. — Никого здесь нет, мадам Агата, кроме меня! Ну и вас. Я же знаю. Ну что ж такое-то?!
У меня даже в висках заломило. Да я тебя сейчас… коту скормлю! Но для начала поймать еще надо. Я наклонилась, чуть не выронив метлу, раздвинула траву. И правда — мышь. Ну… больше не на домовую, а на песчанку похожа, только в кожаной жилеточке, но точно мышь, а не дракон.
— А кто ходит тогда и топает? — спросила я. Мышь смотрела на меня круглыми черными глазками, блестевшими в свете обеих лун. — Точно не я.
— Я.
Да она дурная какая-то, осенило меня. Наверное, пуганая. Ладно. Я выпрямилась, а мышка под слоем травы заметила:
— Мадам Агата, я свою работу знаю. Говорю, что никого кроме нас нет, значит, нет. — И опять — топ, топ, топ — но теперь звук раздался прямо под моим носом, а мышь как раз перебежала вперед. И прежде чем я успела что-то сообразить, прежде чем до меня окончательно дошло несовпадение габаритов и звука, мышка вскарабкалась по древку метлы и теперь смотрела на меня из связки прутьев. — Мадам Агата, я потомственная мышка…
— Норушка. А почему ты тогда не в норе? — загадочно спросила я совершенно не то, что хотела. М-да, все закончилась почти, Агата, переволновалась.
— Наружка, — исправила серьезным тоном мышь. — На-руж-ка. Караульная мышь. Потомственная. В сто двадцать шестом поколении!
Мне почему-то неловко стало, я даже задрала голову, чтобы звездочками полюбоваться. Просто мышь смотрела на меня так, словно это у меня в голове мозг размером с желток яйца. Перепелиного. Половину.
— Я до утра тут буду ходить, мадам. Гостиница под надежной защитой. Я и пищать умею громко…
— Не надо, — шепотом сказала я. — Я верю.
Я плавно поплыла, помогая себе метлой, к входу в гостиницу. Лимит был исчерпан на удивление, возмущение, подозрения и другие «-ения». Мне надо было уйти к себе, раздеться, рухнуть на кровать и заснуть. Если смогу, конечно. И выспаться, если получится, естественно. Впечатлений чересчур много, а мне теперь с этим жить и желательно долго и счастливо.
Хватит с тебя, я сказала себе, все терпит до завтра. Все, вообще все, что в прямом смысле слова пока не горит. С пожароопасностью в гостинице все нормально, точнее, ее нет, точнее, драконы под контролем, а галочка от службы имелась. А мне надо спать, обязательно, я пусть и ведьма, но все же человек, и прогулка под луной на метле взбодрила и измотала одновременно.
Возле регистрационной стойки прошла рябь и показалась Биби.
— Спокойной ночи, мадам Агата, — пожелала мне она. Я в который раз уже подвисла: нам, как и работникам всяких спецслужб, подобного не желали, но вдруг тут другие правила, а Биби возьмет и обидится?
— И тебе, Биби, спокойной ночи.
Судя по ее улыбке, я все сделала правильно. Сразу стало как-то спокойнее, увы, когда не знаешь, за что уцепиться, рад даже маленькому положительному событию. Например, знать, что ко мне проявляет странную заботу банши. И, поднимаясь по лестнице, я тоже улыбалась.
Несмотря на поздний час, гостиница не спала. Я не удержалась, пошла по коридорам, прислушиваясь к каждому звуку, привыкая, пытаясь распознать, что для этого мира нормально, а что нет. Шепотки и писки над головой — это нормально, это фейки хороводы водят. Бухтение откуда-то из-под лестницы — это дракон на жизнь жалуется. Запах курева в коридоре — скорее всего, опять Врей, штраф на него, что ли, наложить за каждую папиросу. Тишина в занятых номерах — это прекрасно, а храп — еще лучше. Значит, все нормально, персонал тоже может расслабиться. В коридоре на стуле дежурной горничной дремал… дремала — все-таки судя по платью и кокетливым розам по вороту — женщина волшебных кровей с бородой в косичках и рыжей гулькой на затылке. Руки ее были чинно сложены на животике, а рядом со стулом, прислоненный к стене, стоял топор. Неужели та самая Ари?
Стоило мне подойти ближе, как глаз горничной открылся, отсканировал меня с ног до головы и чуть округлился. Ага, бдит. Я не стала ничего выговаривать горничной. Пока она выполянет свою работу и способна проснуться по первому требованию, то пусть дремлет. Что же я, совсем тиран какой-то?
Я слегка кивнула, показывая, что ценю подготовку персонала, и прошла по коридору дальше. А вот за дверью песца что-то шебуршилось и стонало, но это, наверное, творческий процесс так тяжело шел. Вдохновение — это такая сложная штука! На этой мысли я зевнула и поняла: все, нервы успокоены, процесс засыпания запущен, скорее бы прилечь.
Глава девятаяОткрыла я глаза от жутких воплей.
Орали истерически, как в последний раз. Интересно даже, чего орут. Я сперва полежала, прикидывая: это драка, которую надо бежать разнимать и звонить в полицию, или жена мужа лупит за то, что номер перепутал и провел там всю ночь. Но как-то многовато орало жен, как будто гарем целый.
— Ай! Ай! А-ай?!
Но раз «Матрос» стоит… Стоп, какой «Матрос»? Нет у меня больше никакого «Матроса»! И поэтому меня аж подкинуло. Я же перемещенка, то есть попаданка! Только не как там в книжках, где ректоры и драконы, а в глуши, где драконы — окей, но не те, вампиры и чайкуры… А, ясно-понятно!
— Дай! Дай! Дай! Дай!
Я выглянула в окно. Так и есть: Врей пошел по каким-то своим делам, вон морда лица озабоченная какая, а вся стая курочаек бежит за ним и вопит. Врей, как и надо было полагать, был вообще без реакции. Привык, конечно, за столько лет.
Курочайки были странными, кому же такой гибрид-то в голову пришел? На ночь они определенно куда-то сматывались — на насест или в свой курятник, и вероятно летали, но вот по двору бегали и вытаптывали все как настоящие куры. Короче: что куры, что чайки — стихийное бедствие, а у меня это все два в одном. Надо с ними что-то придумать, пока они всю гостиницу не разобрали по кирпичу или из чего она вообще построена.
