он смотреть не позволит. Глянув вниз, он увидел рядом небольшую ветку и резко наступил на нее, создав такой хруст, что даже глухой бы услышал.
Девушка резко вскинула голову и выхватила из-за пояса кинжал. Слишком уж ловко выхватила и черезчур привычно держала. В другой руке у нее загорелся синий, потрескивающий молниями шар.
А у него в голове в этот момент раздавался шум из трех мужских голосов:
“Видар! Ты что творишь? Все веселье испортил!”
“Какого гнарха болотного ты все запорол?”
“Да чтоб у тебя шерсть облезла! Как можно так глупо проколоться?!”
Не обращая внимания на шум в голове, он стал медленно подниматься, уже даже не пытаясь анализировать свои действия. Девушка, заметив движение сверху родника, сразу посмотрела на него. Голубые. Ну кто бы мог подумать ‒ голубые, как лед, глаза.
Он начал спускаться, огибать родник по кругу, не отрываясь от девушки. Она смотрела на него округлившимися глазами и часто дышала. К сладкому аромату яблок и трав прибавился горький запах страха. Видар скривил на это морду.
Остальные оборотни тоже показали себя, и запах горечи еще больше разлился по воздуху. Оглядевшись и поняв, что ее окружили, она погасила шар. Медленно подняла руки выше, продолжая в одной из них держать кинжал.
‒ Я не желаю вам зла. Просто вынуждена была идти через болото. Я пойду по границе и спустя два дня покину ваши земли.
Видар чуть не заурчал от этого голоса. Мягкий, словно кроличий мех, с легкой хрипотцой и чуть дрожащий от страха. Но за этой мягкостью чувствовалась и сила. Голос был четким, и в нем была слышна тонкая сталь, словно девушка часто раздавала приказания, не сомневаясь, что их выполнят.
Этот голос хотелось слушать. Видар сделал еще шаг и переступил через тонкий ручей, приближаясь к девушке. Та еще больше распахнула глаза и отступала от него. Даже несмотря на горький запах страха, аромат спелых яблок все еще отравлял воздух. И он с удовольствием вдыхал этот яд, наполняя им легкие.
Ближе. Он должен быть еще ближе, чтобы не чувствовать ничего кроме сладких яблок на цветущем лугу.
Глава 10
Страх и постоянное напряжение незримо присутствовали рядом, давили на разум. Приходилось выверять каждый шаг, и каждый раз, наступая на мох, бояться, что сейчас ты провалишься, и этот шаг станет последним. Оглядываясь по сторонам и видя перед собой лишь болотную пустошь, кто угодно впадет в уныние.
С утра Лане казалось, что лес достаточно близко, но она шла гораздо медленнее, чем вчера, и сколько бы ни смотрела вперед, эти проклятые деревья не желали приближаться. Ночью она разве что с божественной помощью смогла пройти такой большой отрезок и не утонуть в трясине. Повторять этот подвиг она не желала, опасаясь, что ее удача на этом закончилась.
Лана прошла больше половины пути до леса, когда солнце начало садиться. Можно было бы поднажать, но тогда она оказалась бы в лесу уже затемно, и пришлось бы искать место для сна в ночи. Наткнуться на хищников, или, еще хуже, оборотней, ей не очень хотелось. Лучше будет пойти с утра с новыми силами. И она решила заночевать на болоте.
Когда солнце уже село, но еще освещало небо, она как раз наткнулась на одну подходящую полянку, правда из трех близко стоящих сосен. Наломав лапника, покидала его на корни. Втиснувшись в небольшое пространство между деревьев, уселась в импровизированное гнездо. Перекусив одним пирожком, достала из рюкзака пару пышных юбок, имевших по два и три слоя ткани. Накинув одну юбку на другую, она залезла под слои дорогой ткани, и, свернувшись клубком, попыталась расслабиться и согреться.
Когда Лана оперлась плечом о ствол дерева, у нее мелькнула мысль, что она портит о кору ткань. И тут же посмеялась над собой. Она, голодная и замерзшая, идет по бескрайнему болоту, не известно, сможет ли вообще дойти, а ее беспокоят зацепки на юбке. Как это… по-аристократски.
Проснувшись с утра от зверского холода, она перекусила и снова отправилась в путь. Деревья наконец-то стали приближаться. Боясь, что, увидев близость цели, она может поторопиться и оступиться, Лана старалась смотреть себе под ноги. Физическое и моральное истощение давали о себе знать. И чтобы хоть как-то поднять себе настроение, Лана, уже наплевав на все душевные болезни и диагнозы, стала вслух перечислять, что она сделает, когда окажется, наконец, в цивилизации. Она понимала, что разговором сбивает себе дыхание, но слушать звенящую тишину болота уже не было сил.
И как же приятно было вслух представлять горячую ванну с ароматными маслами. Еще она не пожалеет денег и купит себе сорочку из тончайшего адамантского шелка. И после многочасовой ванны завалится в ней на мягкие перины с чистым бельем. Вскоре желудок снова заурчал, и она стала перечислять блюда, которые обязательно съест. Рыба, всевозможные мясные деликатесы, напитки, десерты. Где-то после штруделя она почувствовала, как сапоги перестают пружинить по мху.
Боясь поднять голову, сделала еще пару шагов, и, когда под ногами уже точно была твердая земля пригорка, она рискнула поднять взгляд. Деревья. Перед ней были огромные толстые стволы, уходящие вверх по холму. От облегчения ноги у нее подкосились, и она рухнула набок.
Она это сделала! Лана лежала на небольшом склоне в двух шагах от болота и не могла поверить, что она это сделала. Тяжело дыша, старалась не думать о предстоящем пути и дала себе возможность полежать и расслабиться.
Солнце было в зените и даже слегка грело ее. Воздух с легким хрипом и свистом вырывался из пересохшего горла. Когда дыхание немного выровнялось, она прислушалась и испугалась, что этот звук ей от жажды мерещится. Оглядевшись, увидела почти рядом бьющий из выступа в холме родник.
Боясь поверить в свою удачу, она попыталась встать, но ноги запутались в ветвях. Быстро срезав их кинжалом, Лана встала и пошла к роднику. Привыкнув к пружинящей почве, ноги не хотели слушаться и заплетались. Дойдя до воды, она упала на колени, руки были грязные, и, не собираясь терять время на их помывку, Лана припала лицом к воде и начала пить. Зубы сводило от холода, пересохшее горло болело от ледяной воды, но она не могла остановиться. Утолив первую жажду, Лана вымыла руки и еще пару раз попила уже с ладоней. Если когда-нибудь на приеме, среди множества изысканных блюд и напитков, ее спросят: “Что было самым вкусным из всего, что она пробовала в жизни?” ‒ она
