Если, с другой стороны, мы обратимся к Богу как к ответу на вопрос “почему?", как я бесстыдно делаю, то Хокинг возразит: "Разумно спросить, кто или что создал вселенную, но если ответ - Бог, тогда вопрос просто перешел к вопросу о том, кто создал Бога.”[66]
Что ж, соус для гуся - это соус для гусака. Если ответом является “закон тяготения” (чего, как мы уже видели в главе 2, быть не может), то с помощью аргументации самого Хокинга вопрос просто отклоняется в сторону: кто создал закон тяготения? И на этот вопрос он не отвечает.
Хокинг приводит здесь аргумент, который служит только для того, чтобы показать неадекватность его концепции Бога. Вопрос о том, кто создал Бога, логически предполагает, что Бог - это сотворенная сущность. Это, конечно, не христианская – и даже не иудейская или мусульманская – концепция Бога. Бог вечен; он-предельная реальность, предельный факт. Спросить, кто создал его, значит показать, что человек не понимает природы его естества.[67]
Остин Фаррер метко комментирует то, что здесь поставлено на карту: “Вопрос между атеистом и верующим заключается не в том, имеет ли смысл подвергать сомнению предельный факт, а скорее в том, какой факт является предельным? Конечным фактом атеиста является вселенная; конечным фактом теиста является Бог.”[68] Возможно, нам следует изменить это, чтобы сказать, что для некоторых атеистов конечным фактом является мультивселенная или закон гравитации, но это не имеет никакого значения для рассматриваемого вопроса.
Основная часть заключительной главы Хокинга посвящена примеру математической модели, которая, по его мнению, создает собственную реальность: “Игра жизни” Джона Конвея. Конвей представил себе “мир”, состоящий из множества квадратов, как шахматная доска, но простирающийся бесконечно во всех направлениях. Каждый квадрат может находиться в одном из двух состояний, “живом” или “мертвом”, представленном квадратами зеленого или черного цвета соответственно. Каждый квадрат имеет восемь соседей (вверх, вниз, влево, вправо и четыре по диагоналям). Время движется дискретными шагами. Вы начинаете с любого выбранного расположения живых и мертвых квадратов; есть три правила или закона, которые определяют, что произойдет дальше, все они детерминированно исходят из исходного выбранного состояния. Некоторые простые паттерны остаются неизменными, другие меняются в течение нескольких поколений, а затем вымирают; другие возвращаются к своей первоначальной форме через несколько поколений, а затем повторяют этот процесс бесконечно. Есть “планеры”, состоящие из пяти живых квадратов, которые трансформируются через пять промежуточных фигур, а затем возвращаются к своей первоначальной форме, хотя и смещая один квадрат по диагонали. И есть много более сложных форм поведения, проявляемых более сложными начальными конфигурациями.
Часть мира Конвея (помните, что он считается бесконечным во всех направлениях) может быть смоделирована на компьютере, так что можно наблюдать, что происходит, когда поколение сменяет поколение. Например, можно наблюдать, как по диагонали экрана ползут “планеры".[69]
Этот мир с его простыми законами имеет большое притяжение для математиков и сыграл важную роль в развитии важной теории клеточных автоматов. Конвей и его ученики, как указывает Хокинг, показали, что существуют сложные начальные конфигурации, которые самовоспроизводятся в соответствии с законами. Некоторые из них являются так называемыми Универсальными машинами Тьюринга, которые в принципе могут выполнять любые вычисления, которые можно было бы выполнить на компьютере. Конфигурации живых и мертвых квадратов в мире Конвея, которые способны сделать это, были вычислены как имеющие огромные размеры – состоящие из триллионов квадратов.[70]
Как математик, я нахожу работу Конвея увлекательной. Слушать, как он оживляет математику, было одним из лучших моментов моего опыта кембриджских лекций. Однако здесь меня интересует цель Хокинга в использовании этой аналогии:
Пример "Игры жизни" Конвея показывает, что даже очень простой набор законов может порождать сложные черты, сходные с особенностями жизни. Должно быть много сводов законов с этим свойством. Что выделяет фундаментальные законы (в отличие от очевидных законов), которые управляют нашей Вселенной? Как и во вселенной Конвея, законы нашей вселенной определяют эволюцию системы, заданной состоянием в любой момент времени. В мире Конвея мы являемся создателями – мы выбираем начальное состояние Вселенной, указывая объекты и их положение в начале игры.
Хокинг продолжает: “В физической вселенной аналоги объектов, таких как планеры в Игре Жизни, являются изолированными телами материи.”[71]
В этом месте Хокинг отвлекается от Игры Жизни и оставляет читателя неуверенным в том, как именно он ее применяет. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что у читателя сложилось впечатление, что точно так же, как в мире Конвея простой набор законов может порождать жизненную сложность, в нашем мире простой набор законов может порождать саму жизнь.
Однако аналогия не показывает ничего подобного, скорее наоборот. Во-первых, в мире Конвея законы не производят сложных самовоспроизводящихся объектов. Законы, как мы постоянно подчеркивали, ничего не создают в любом мире: они могут действовать только на то, что уже существует. В мире Конвея чрезвычайно сложные объекты, которые могут самовоспроизводиться в соответствии с законами, должны быть изначально сконфигурированы в системе высокоинтеллектуальными математическими умами. Они созданы не из ничего и не случайно, а разумом. То же самое относится и к законам.
Во-вторых, мир Конвея должен быть реализован, и это делается с помощью сложного компьютерного оборудования со всем сопутствующим программным обеспечением и высокоскоростными алгоритмами. Живые и мертвые клетки представлены на экране пикселизированными квадратами, а законы, управляющие их поведением, запрограммированы в системе. Само собой разумеется – но это явно необходимо сказать, – что все это включает в себя массовую интеллектуальную деятельность и ввод информации.
Таким образом, несмотря на то, что у Хокинга аллергия на понятие разумного замысла,[72] он только что привел отличный аргумент в его поддержку. По иронии судьбы, он фактически признает это, говоря, что в мире Конвея мы являемся творцами.
