Вера махнула рукой, расстроясь окончательно.
— Вот не зря же мне ночевать предлагали. А я, дура, отказалась! Не привыкла, видите ли. А на тросах привыкла? И будут ли еще эти троса, — подумала несчастная валькирия, и из глаз ее чуть не выкатилась слеза.
Однако слезе выкатиться так и не удалось, потому что неожиданно Вера почувствовала, что ее натурально уносит. Уносит как будто течением, тянет будто на аркане, поток непонятной силы. Рука с перстнем при этом ощутимо нагрелась, и с величайшим изумлением девушка увидела, как из перстня, бьет тонкий, но, судя по всему, мощный поток синего света.
Этот поток становился все шире, все мощнее, пока не закрыл собой все вокруг.
Девушка и рада была бы стоять, да только не в ее силах то было.
Властный, мощный поток неведомой силы подхватил ее и унес.
Через мгновенье под засыпанным снегом балкончиком старого барского дома, который непонятно на чем еще держался, воцарилась пустота и тишина.
И только Петрович неверяще глядел вокруг во все глаза, разинув рот и тихо трясясь от страха. И единственная мысль крутилась в его голове:
Часть 2 Вот попала, так попала! Глава 1Ольхор, одетый, как подобает вождю клана, в ниспадающий балахон веселенького желтого цвета, натянул на ступни сорок пятого, как не больше, размера, мягкие сапожки из кожи выверка.
Сапожки так и сверкали на солнце, придавая вождю вид праздничный и где-то залихватский.
На голове Ольхора красовался положенный в таких случаях тюрбан, пальцы были украшены россыпью драгоценных перстней, а на шее висела цепь толщиной чуть не с его запястье.
Ольхор был мужчина в полном соку, внешности наибрутальнейшей. Высокий, мощный, грудь широка да плечи под стать. Волосы цвета меди, в косу заплетенные, как и положено, как и передавали деды-прадеды. Глаза как агаты, твердая линия губ и трехдневная щетина довершали облик вождя. Да за такого, как он, завязалась бы настоящая битва среди особ женского пола, дабы таковые имелись в его ближайшем окружении.
Но увы и ах.
Окружение из таковых особ в наличии имелось, да только интереса в подобных мужчинах, как и в мужчинах вообще, не испытывало.
Что поделать, возраст.
Обе уважаемые дамы были весьма и весьма немолоды. Настолько, что помнили даже дедушку Ольхора, и помнили очень хорошо.
Честно говоря, они бы с радостью отправились навстречу собственных предкам, да вот держало почтенных матрон и не давало обрести покой одно дело.
Наиважнейшее.
Но чрезвычайно простое.
Ольхору жизненно необходим был наследник. Или наследница, даже это не столь важно. Даже ни столько ему самому, сколько племени. Жизнь людей, вверенных ему предками, зависела от этого.
Однако была проблема. Дело в том, что земли, богатые что металлами, что драгоценными камнями, что плодородными лугами, год от года приходили в запустение. Год от года все меньше и меньше рождалось детей, способных дожить до пятнадцатилетнего возраста. А если и доживали, то женщин из рода преследовал странный недуг. Редко кто мог зачать, выносить и родить здорового ребенка. Род старел, и род вырождался.
Что было тому причиной, даже старейшины не помнили, а уж они-то помнили все.
Мужчина с тоской огляделся.
Местность вокруг была замечательная. Плодородная долина, окруженная высокими, богатыми минералами горами, лежала перед ним как на ладони. Заходящее солнце золотило их вершины, играло на покрытом вечными снегами пике Колуэ всеми цветами радуги. Воздух мерцал мириадами мельчайших капелек росы, которая опускалась в подставленные ладони высоких трав и стекала в закрывающиеся чашечки соцветий луговых безвременников.
Там, в далекой дали, слышалось ржанье совершенно отбившихся от рук, когда-то племенных и высоко ценимых табунов лошадей, основного богатства клана.
Такая царит красота, скажете вы, причем здесь тоска?
Казалось бы, живи да радуйся, в этакой-то благодати. Да разве ж бывает так, чтобы одна благодать да никакой ложки дегтя?
Нет, к великому сожалению. И это скажет вам любой сколько-нибудь да поживший в этом мире. Да, собственно, и в любом другом из миров.
Думал горькую думу Ольхор.
Оставалось совсем немного до ближайшего полнолунья, когда небесные ворота, ведущие в один из миров, куда во время оно был отправлен камень-поисковичок, раскроются.
Возможно, в этот раз им повезет.
Ольхор, а в особенности престарелые матроны, коим было совершенно необходимо засвидетельствовать это эпохальное событие, ждали его в великой надежде.
Ибо открывались те ворота нечасто.
Раз в сто лет по местному летоисчислению, а по нашему, так и раз во все сто пятьдесят.
Возможно, он, наконец, приведет сюда ту, что явится истинным спасением для его рода. Рода Кобэлло.
Мужчина еще раз вздохнул, оправил свой балахон и, поправив тюрбан, стал наизготовку у двух стоящих рядом черных колонн, побитых временем и ветрами. Их когда-то гладкая, полированная поверхность покрылась трещинками и почти не отражала света местной луны, уже призывно выглядывающей из-за облаков.
— Быстро стемнело, я и не заметил, — удивился Ольхор, которому уже поднадоело стоять, изображая из себя третью колонну, разве что вычурно одетую.
И мужчина, украдкой оглядевшись, и не заметив вблизи, Слава праматери, никого из почтенных матрон, опустился прямо в траву, которая была хоть мягка и пружиниста, но весьма прохладна.
Он оперся на ближайшую колонну, и мечтательно устремил взор в глубины небес, которые ненадолго обнажились, таинственно мерцая далекими мириадами звезд.
Ольхор не был рожден править кланом. Просто так получилось, он единственный, оставшийся в живых. Один из тех немногих, которые выжили и переступили грань пятнадцатилетнего возраста.
В душе же он был мечтателем. Странно, верно?
Хотя, собственно, что тут странного. Бывает.
Однако править пришлось. Хорошо еще, две его советницы, как раз эти престарелые матроны, были весьма сведущи в управлении. Да и немудрено. Женщины испокон веков наводили порядок в домах, в собственных хозяйствах. Кто, как не они могли лучше распорядиться запасами пищи на зиму, особенно когда был неурожайный год?
Да и не только пищи. Учет, контроль и закупки всего необходимого были на их плечах.
Точнее, осуществлял все необходимые действия как раз сильный пол, а вот ненавязчивое руководство осуществлял слабейший. Что делать, так повелось со времен дедов-прадедов.
