«…Следственная группа прокуратуры прибыла сегодня на местокрупного пожара, случившегося в поселке Учительское в минувшеевоскресенье», — звучал голос диктора за кадром, а на экране телевизорабыли черные обугленные стены большого загородного дома, окруженного огромнымисоснами, теперь тоже обугленными. Участок был большой, огороженный бетоннымзабором, и сердце мое при виде этого обгорелого дома исступленно забилось. Явидела это место! Но где и когда?
Где — понятно, но вот когда? Еще это Лилькин звонок… Что сомной происходит? С ума я, что ли, схожу? А диктор продолжал:
— По делу о пожаре у следствия появилась новаяинформация. Как считает следователь Громова, в Учительском имело местостолкновение двух преступных группировок, в результате которого коттедж былумышленно сожжен. Возможно, эти же люди принимали участие в криминальнойразборке, происшедшей в тот же день, в минувшее воскресенье, в восемь часоввечера на Выборгском шоссе. В связи с этим делом разыскивается женщина — ростоколо 165 см, блондинка, была одета в серый плащ и темно‑синие туфли…
— Тоже мне, приметы, — фыркнула Галка, — дапод них кто угодно подходит, вот даже ты…
— Разве я блондинка? — растерялась я.
— Ну, пепельная…
Галкины слова повергли меня в ужас. Кстати, где же плащ?Утром в понедельник я второпях сунула его под вешалку, чтобы Галка не заметилаи не начала расспрашивать. Девчонки перебрались в нашу комнату, потому чтоГалка укладывала Стасика, я достала плащ и заперлась с ним в ванной. Так, полаобгорела прилично, носить уже невозможно, и как это я сразу не заметила? Придетсяего выбросить, чтобы не расстраиваться. Машинально я проверила карманы, и что‑тов правом царапнуло мне руку. В руке у меня была довольно тяжелая золотаяцепочка с крупными порванными звеньями — такие носят сейчас бандиты‑«отморозки»с бритыми затылками и неандертальскими низкими лбами. Откуда у меня эта цепь? Явзяла ее в руки и вдруг заметила, что замок на ней разорван и вся она вымазаначем‑то липким и ржавым. Господи, да это же кровь! И вдруг перед моимвнутренним взором встало лицо с выпученными глазами и разинутым в крике ртом, яощутила, как тяну за цепочку и она рвется…
—. Таня! Таня, ты что там так долго? Открой, девчонкам надозубы чистить! — Галка стучала в дверь ванной.
Я очнулась, свернула плащ в узел и запихнула глубоко подванну, а цепь отмыла от крови и сунула в карман халата. Мысли мои метались вголове абсолютно беспорядочно, как жучки‑водомерки на поверхности пруда.Что же это происходит? Я точно помню, что выпила кофе и отрубилась. И очухаласьтолько в понедельник утром в постели со спящим Кириллом. Но факты говорили самиза себя.
Во‑первых, сумка. Она появилась в квартире Кирилла заэто время. Во‑вторых, обгорелый плащ и пожар в Учительском поселке. Можетбыть, пока я была без чувств, кто‑то надел мой плащ, съездил за сумкой ивообще что‑то делал, прикрываясь мной? Чушь какая, кому это нужно, ипотом, ведь Л и ля видела именно меня, а я ее не узнала и вообще ни черта непомню, куда я ездила и с кем. Кроме этого, есть еще безапелляционноевысказывание какого‑то Шамана, что он видел меня в деле вечером ввоскресенье. Очевидно, это и была та разборка, про которую говорили потелевизору. Один человек может врать, но когда несколько, то либо они всесговорились, либо дело во мне. Скорее всего, последнее. Теперь прибавилисьчужая золотая цепь и эти странные видения.
Я подумала еще немного и поняла, что мне остается толькоодно — позвонить Кириллу и прямо спросить его, где я находилась сутки и ещеодну ночь — с вечера субботы и до утра понедельника. Как ни противно мне будетразговаривать с этим ненормальным, но иного выхода нет.
Однако легко сказать — позвонить. Телефона‑то его уменя нет! Я закрыла глаза и сосредоточилась. Вот я сижу у него в квартире инабираю номер, чтобы позвонить Галке, а сама машинально рассматриваю аппарат.Телефонный аппарат старый, с разбитым корпусом, склеенным скотчем. Кнопок нет,надо по старинке крутить диск. А внизу вставлен номер, номер этого телефона. Ичто‑то я тогда отметила про себя. Цифры повторялись… вспомнила — 28‑28,мой возраст два раза подряд! А первые цифры номера, вероятно, такие же, как уВалентины, дома находятся близко. Рискнем!
Я прокралась в коридор, все уже угомонились, и там былотемно. С непонятно отчего бьющимся сердцем я набрала семь цифр. Сначала былидолгие длинные гудки, потом на том конце провода сняли трубку.
— Алло, алло, это Кирилл? — полушепотом спросилая.
— Да, я вас слушаю.
— Добрый вечер, это… это Таня.
Он помедлил чуть‑чуть и повесил трубку.
* * *
На ночь я напилась чая с мятой, поэтому спала хорошо, толькопод утро приснился сон, как я бегу под дождем по пустынной улице и вбегаю внезнакомую парадную.
Подъезд старый, обшарпанный, пахнет кошками, но на потолкесохранилась лепнина, а на втором этаже на площадке под окном, в нише,скульптура ангела с отбитым крылом. Я проснулась в нервах. Сон был такимправдоподобным, но ведь наяву в этом доме я никогда не была.
Но по утрам у нас в квартире сумасшедший дом: девчонкихулиганят, Стасик ревет, Галка орет на всех — некогда заниматься самокопанием.На работе с утра тоже была суета, а после обеда вообще сломался компьютер, иМиша озверел. Вообще‑то он парень спокойный, но иногда на него находит.Он наорал на меня, я — на него, немного, только чтобы разрядиться. Поскольку ятакого раньше никогда себе не позволяла, он удивился и замолчал, но в банк мнепришлось идти пешком. По дороге я все время оглядывалась, мне казалось, что замной следят. Это уж совсем ни в какие ворота не лезет, мания преследования —это симптомчик! Не в силах сдержаться, я оглянулась — у дверей магазина стоялибежевые «Жигули», и внутри кто‑то сидел. Интересно, какие у него брюки?Если те же самые, серые с мазутным пятном — значит, я точно рехнулась. Самасебе удивляясь, я достала пудреницу и посмотрела в зеркальце. «Жигули» тихонькоотъезжали. На всякий случай я записала их номер на случайно оказавшейся всумочке салфетке. Взявшись за ручку двери банка, я оглянулась, и мнепоказалось, что бежевые «Жигули» мелькнули неподалеку. И Лилька, которую ночьюосенило, позвонила мне с утра на работу и сказала, что точно вспомнила, онавидела меня в «Жигулях» темный беж, даже скорее кофе с молоком. И еще онавыяснила у мужа, когда точно это было — поздним утром, в двенадцатом часу,потому что с утра, с восьми часов, был дождь, они даже решили вообще на дачу неехать. А потом дождь прошел, вот и получилось, что припозднились. МолодецЛилька, ведь может же, когда хочет!
На переезде у Репина, пожар был рядом, да еще по телевизорутрепались про блондинку в сером плаще. Все, хватит! Или я выясню у Кириллаподробно, где находилась все это время, или можно через несколько днейотправляться в психдиспансер и ставить саму себя на учет. Я не могу себе этогопозволить, у меня ребенок. Стало быть, сегодня вечером я поеду к Кириллу домой.Адреса я не помню, но визуально найду. Улица Зверинская, в самом начале, уЗоопарка, второй проходной двор. Когда ветер оттуда, во дворе пахнет медведями.Найду по запаху! И выясню, что этот тип подсыпал мне в кофе. И выскажу ему все.Он, видите ли, вешает трубку! Получил, что хотел, а теперь не хочет знаться. Конечно,тогда, в метро, я ему наговорила всего, но чего он ожидал — что я брошусь, емуна шею? Я вспомнила, как радостно он ко мне разлетелся и какая боль была потому него в глазах, и пожала плечами. Нет, кто‑то из нас двоих точноненормальный!
