– Нет, но я подумала, что ты адски горячая и сексуальная. – Он осторожно задевает зубами мою нижнюю губу. Дразнит. – Я думал только о том, как сильно хочу забраться в твои трусики, – признается Мейсон.
Он снова целует меня, теперь уже глубже, напористей. Его язык скользит в мой рот, пробуждая во мне желание. Обхватив его шею руками, я со стоном подаюсь к нему, и в этот момент раздается звонок мобильного Мейсона. Мужчина издает недовольное ворчание в мои губы, но когда берет телефон со столешницы и смотрит на экран, его брови сходятся на переносице.
– Извини, мне надо ответить, – не глядя на меня, немного рассеянно произносит он.
– Конечно, без проблем.
Мейсон выходит из кухни, только тогда приняв вызов. Мне слышно, как он с кем-то здоровается, но он так быстро удаляется в другую часть дома, что я больше не слышу ничего.
Я немного сбита с толку. Очевидно, он не хотел, чтобы я стала свидетелем этого разговора. Не то, чтобы я не уважала его право на приватность, но то, как он поспешно покинул зону слышимости, заставляет задуматься.
Прикончив остатки вина, я спрыгиваю со столешницы и в поисках, чем занять себя, пока ожидаю Мейсона, выхожу во двор. Вечер тихий и теплый. Я вздыхаю полной грудью, наслаждаясь моментом. Но умиротворение длится недолго. Я вновь думаю о маме, ее болезни и наследственности.
Она не всегда была больна. У меня множество хороших воспоминаний из детства, в каждом из которых моя мама представала передо мной героем. Она всегда много работала, чтобы у нас была крыша над головой, еда и все необходимое, а свое свободное время – которого было немного – посвящала мне. Мы ходили в зоопарк, кино, парки развлечений, а когда была хорошая погода, мама устраивала для нас пикники у реки.
Но затем все изменилось. Тревожность стала проявляться в ней, когда мне исполнилось тринадцать. Моя всегда жизнерадостная, улыбчивая мама порой становилась другой, и эта женщина с ее беспокойностью и странным поведением не нравилась мне.
Сначала это были короткие эпизоды, но с каждым разом они затягивались, а ее бред усугублялся. Прошло совсем немного лет и мама, которую я всегда знала, исчезла, чтобы больше никогда не вернуться.
Услышав, как позади открывается дверь, я оборачиваюсь. Мейсон выходит из дома, и я улыбаюсь ему, прогоняя прочь свои унылые мысли. Когда-то я пообещала себе, что не позволю себе застрять в страхах, какова бы не была вероятность их исполнения.
– Все нормально?
Мне кажется, что он выглядит… не то, чтобы расстроенным, но поглощенным в свои мысли. Возможно, это из-за звонка. Я совсем ничего не знаю о Мейсоне, кроме его заслуг в научном мире и того факта, что он хорош в постели.
Он лишь кивает, становясь рядом. Думаю, мне не стоит спрашивать, кто ему звонил.
Да и какое мое дело?
– Кстати, где ты был до того, как переехал в Итаку? – Думаю, пришло время заполнить кое-какие пробелы в моих познаниях о Мейсоне Эверете. Коль уж я рассказала ему о своей маме. Это будет честно.
– Последние пару лет я провел в Институте Карнеги. Занимался исследованиями.
– Никакого преподавания?
Его губы трогает слабая улыбка.
– Никакого преподавания, – подтверждает Мейсон.
– Почему ты вообще согласился на эту должность? Тебе же не нравится преподавать.
Я улыбаюсь, но смотрю на него внимательно, действительно желая узнать.
– Мне не «не нравится», но это не моя любимая часть этой работы, – чуть подумав, отвечает он. – И к тому же, мне сделали предложение, от которого трудно было отказаться. Ты видела джакузи? – Он указывает в сторону гидромассажной ванны, и я понимаю, что он шутит.
Я смеюсь, и Мейсон тоже улыбается. У него обалденная улыбка, зря он не часто ее показывает.
– Думаю, ты немного продешевил. – Я подхожу ближе и закидываю руки ему на плечи. – Здесь нет бассейна.
– Точно! – Он изображает огорчение, спустив руки чуть ниже моей спины. Мне нравится ощущать его ладони там. – Так и знал, что что-то забыл.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, – прошу я, заглядывая Мейсону в глаза. Кажется, это хороший момент узнать его поближе.
– Что, например?
– Не знаю, что угодно. Например, о том, где ты вырос? Что-то о своем детстве.
Я не произношу этого вслух, но про себя думаю, что хочу знать о нем все, и мне неважно, что именно он расскажет. Просто я, кажется, влюбилась, и все, связанное с ним, для меня ценно.
– Я родился в Сиэтле. Единственный ребенок в семье. Мой отец – профессор – преподает в Университете Вашингтона. Мама была кардиологом – она умерла, когда мне было одиннадцать. После школы я поступил в Стэнфорд и перебрался в Калифорнию. – Тон Мейсона сух и не выражает никаких чувств. – Ничего интересного.
Я хмурюсь. Внезапно мне становится грустно из-за него. Я представляю его одиноким мальчиком, чья мама умерла, а отец погружен в свое горе и почти не замечает сына.
Наверное, я, в самом деле, влюбилась.
– Мне жаль твою маму, – шепчу я, желая обнять его крепко-крепко. Я бы сделала это, только боюсь, Мейсон не оценит.
Его брови чуть хмурятся, но он ничего не отвечает. Вместо этого берет мою ладонь в свою и ведет в дом под предлогом того, что пора ужинать. Я понимаю, что тем самым он отстранился от меня и дал понять, что тема закрыта. Но я понимаю его, ведь и сама не люблю раскрывать душу даже перед близкими людьми.
* * *
– Спасибо, – говорю я Кори. Мой язык начинает немного заплетаться, потому что я уже в том состоянии легкого опьянения, когда вечеринка в честь дня моего дня рождения не кажется отстойной идеей.
– Все для тебя, детка! – улыбается мне брат, салютуя своей бутылкой пива.
Мой замечательный брат устроил для меня вечеринку в своей квартире. Когда-то это здание было складом, но Кори живет здесь последние пять лет и довольно неплохо устроился. У него здесь дофига места.
– Кто все эти люди? – Я с недоумением обвожу взглядом толпу, занимающую почти весь первый этаж холостяцкого жилища Кори. Большинство из них я вижу впервые.
– Да так, просто халявщики. – Он дергает плечом, а я смеюсь, что больше похоже на короткое хрюканье.
Если это не парит его, то и меня не должно.
– Эй, сделай одолжение! – вспомнив кое о чем, вскидываюсь я.
– О чем речь?
– Не спи с Обс. Хватит уже этого дерьма с нее. – Мой взгляд делается суровым. – Просто держи дистанцию.
Взгляд Кори скользит куда-то в сторону и я, проследив за ним, вижу Обри, оживленно болтающую с каким-то парнем.
– Кори! – зову я, возвращая его внимание.
Он со вздохом запускает руку в волосы.
– Я не собирался с ней спать, поэтому не буду этого делать не потому, что ты просишь.
