Мое дыхание замирает, когда мужчина сдвигает в сторону мои трусики и пальцами проводит между мокрых складок, касается клитора, растирая мою влагу вокруг.
Я слышу, как его дыхание вновь становится тяжелым. Мои ногти царапают поверхность стола, я толкаюсь назад одновременно с тем, как его палец проникает в меня, а следом за ним второй. Всхлипываю, желая большего, погибая от потребности получить его.
– Такая нетерпеливая, – бормочет Мейсон, свободной рукой сжимая мою грудь под тканью блузки.
Его твердый и горячий член касается моей ягодицы. Да он и сам на пределе своего терпения.
– Я хочу тебя! – выдыхаю я сдавленным шепотом, оглянувшись на него через плечо. – Трахни меня, малыш!
Мейсон обжигает меня своим напряженным взглядом. Его пальцы покидают мое тело, он обхватывает член ладонью и скользит между моих ягодиц, головкой утыкаясь в мой центр.
Мои веки опускаются сами собой, когда дюйм за дюймом мое тело принимает его. Моя киска сжимается от желанного контакта, чтобы тут же быть растянутой его сильной, твердой плотью.
Я падаю животом на столешницу, сдаваясь под его напором. Мои ягодицы плотно прижаты к паху Мейсона и его член во мне до самого основания. Чувство наполненности им удивительное, мне хочется продлить эти ощущения как можно дольше, но когда Мейсон начинает двигаться, я хочу, чтобы он не останавливался.
Я толкаюсь назад, встречая его толчки, и быстро подстраиваюсь под них, синхронизируя наши движения. С каждым ударом темп наших тел нарастает, комната наполняется громким дыханием, стонами и звуками секса.
– Вот так… да… Быстрее! – Обрывки фраз слетают с моих губ, когда я оказываюсь на грани оргазма. Я вскрикиваю каждый раз, как головка члена бьет в чувствительную точку внутри меня.
Ускорившись, Мейсон хватает меня за волосы и наматывает их на кулак, с нещадной силой обрушиваясь на меня, и я кончаю, громко и сильно, сжимаясь своими внутренними мышцами вокруг него. Как только мой собственный оргазм начинает стихать, Мейсон делает последние толчки и тоже кончает, изливаясь в меня.
Мы замираем на несколько секунд, восстанавливая дыхание. Когда к нему возвращается контроль, мужчина выходит из меня и, вынув салфетки из коробки на столе, вытирает сначала себя, а затем и меня, устраняя свои следы.
В моих ногах все еще чувствуется слабость, когда я привожу свою одежду в порядок. Я думаю о том, не была ли громкой настолько, что меня могли услышать люди в коридоре?
– Черт! – взглянув на часы, ругаюсь я, когда понимаю, что опаздываю.
– В чем дело?
Мейсон уже полностью привел себя в порядок и сейчас ничто не указывает на то, что несколько минут назад этот мужчина довел нас до бурного оргазма.
– Через десять минут мне надо быть в лаборатории для работы над моим дипломным проектом.
Я замечаю, как небольшая складка хмурит лоб Мейсона.
– Ты работаешь с профессором Маккинли?
Я киваю, забросив ремешок сумки на плечо.
– Да. А что?
– Ничего. – Он не выражает никаких эмоций, но мне все равно кажется, что ему это не по душе.
Если так, это не моя забота. Это мое обучение и я не думаю, что должна угождать Мейсону, если только это не относится к нашему обоюдному удовольствию.
– Увидимся.
Я быстро целую его в щеку и выбегаю за дверь. Профессор Маккинли не жалует тех, кто опаздывает.
ГЛАВА 8 ЛИСА
– Как получилось, что у тебя с отцом разные фамилии? – спрашивает меня Мейсон, пока готовит для нас ужин. Я же сижу на краю столешницы, потягивая белое вино и с каким-то странным счастливым чувством внутри наблюдаю, как он нарезает овощи для сальсы.
Эта тема рано или поздно должна была всплыть.
– Это долгая, не слишком красивая история, – улыбаюсь я, хотя всякий раз, когда думаю о своем появлении на свет и детстве с матерью, мне становится грустно. – Я – результат супружеской неверности и короткой интрижки. Отец познакомился с моей мамой, когда читал лекции в Университете Сент-Луиса. У них завязался роман. У папы и его жены Мередит в тот период был сложный период, они едва не развелись. Но когда контракт отца закончился и он вернулся в Итаку, у них с Мередит все наладилось, а моя мать узнала, что ждет меня. – Я пожимаю плечами, будто это ничего не значило и не явилось тем, что в итоге свело мою маму с ума. – Она родила меня, не сообщив отцу. До шестнадцати лет я росла, ничего не зная о нем. Но когда мне исполнилось шестнадцать, – я наклоняю голову и смотрю на бокал в своей руке, – мама попала в больницу, а я переехала к внезапно обнаруженному отцу и его семье.
Я вновь смотрю на Мейсона, за слабой улыбкой пряча старую, ноющую рану. Практически никто, кроме папы, Мередит и Кори не знает всей правды. Даже Обри я смогла открыться лишь спустя два года нашей дружбы.
Взгляд Мейсона заставляет меня чувствовать себя уязвимой и обнаженной совсем не в хорошем смысле. Он будто видит меня насквозь. Видит больше, чем я готова показать.
– Что с твоей мамой сейчас? – негромко спрашивает он, словно зная наверняка, на какие кнопки надо нажимать.
Чтобы дать себе время, я подношу бокал к губам и делаю большой глоток. Но отвечать все равно придется.
– Она до сих пор в больнице, – едва слышно отзываюсь я. – И скорее всего, останется там до конца жизни. Врачи поставили ей диагноз шизофрения, когда мне было пятнадцать.
Мне не просто признаться Мейсону. Я боюсь, что теперь он станет думать, что болезнь моей матери может как-то проявиться во мне. Я сама постоянно думаю об этом и беспокоюсь, что однажды проснусь и услышу навязчивые голоса в своей голове, которые мучали мою маму.
Я очень сильно боюсь этого!
Мейсон долго ничего не говорит, и это начинает меня нервировать. Но затем он подходит ко мне, становится между моими ногами и кладет ладони на мое лицо.
– Лиса Кристина Монтгомери – ты чертовски красивая, невероятно сексуальная и очень умная молодая женщина и ты сводишь меня с ума тем, какая ты, – низким голосом, в котором мне слышится восхищение, произносит Мейсон. В его глазах я вижу тепло, которое просачивается прямо в мое сердце.
К горлу подкатывает ком. Его слова – это именно то, что я должна была услышать. Я сама так много раз думала, что являюсь обычной самозванкой, и люди имеют неверное представление обо мне. Словно я выдаю себя за кого-то другого.
Мейсон притягивает меня к себе, и его губы касаются моих в неторопливом, согревающем поцелуе.
– Ты удивительная. Я понял это сразу же, как увидел тебя, – шепчет он.
Его руки перемещаются с моих плеч на лопатки и ниже, останавливаясь на пояснице.
– Ты не принял меня за сумасшедшую? Я ведь была в ярости из-за Дилана, – тихонько хмыкаю я.
