— Суть не в прибыли, а в принципе. Никто не смеет грабить Ника Ровито.
Энгель знал, что Ник говорил о себе в третьем лице, лишь когда его гордость бывала задета по-настоящему, спина — выгнута дугой, а решение — принято. Поэтому он ответил:
— Я достану пиджак. Ник.
— Хорошо, — сказал Ник Ровито.
— «Щелк», — сказал телефон. Энгель положил трубку.
— Пиджак, — пробормотал он себе под нос и огляделся, словно надеясь найти его в комнате. — Где, черт возьми, я отыщу этот проклятый пиджак?
Не найдя ответа на этот вопрос, Энгель допил коктейль и направился к бару, чтобы снова наполнить стакан, но на полпути его остановил дверной звонок. Энгель поставил стакан на стол, вышел в прихожую и открыл дверь.
За порогом стояла таинственная дама в черном.
— Мистер Энгель? — с милой улыбкой проговорила она. — Можно мне войти? Кажется, я должна дать вам кое-какие разъяснения.
Глава 10
Сколько же ей? Двадцать? Тридцать пять? Больше? Меньше?
Непонятно.
Сумасшедшая ли она? Или просто дура? Или и то, и другое разом? Пока тоже непонятно.
Энгель впустил даму, закрыл дверь и провел ее в гостиную. Гостья с восхищенной улыбкой оглядела комнату.
— До чего занятно! Как мило! Как самобытно! — воскликнула она. — Какой у вас необычный, всеобъемлющий вкус!
Жизнь научила Энгеля не торопить события, поэтому он сказал:
— Выпьете?
— Шотландского с лимоном?
— Можно и шотландского с лимоном.
Энгель наполнил стаканы виски и отнес один девице, которая стояла возле белого кожаного дивана, разглядывая канделябр с толстыми красными свечами, доставшийся Энгелю от одного из предыдущих жильцов квартиры, оранжевые деревянные резные фигурки с Востока, унаследованные им от другого, и старый номер «Нью-Йорк таймc», собственность самого Энгеля.
— Ваше шотландское, — объявил он.
— О! — девица улыбнулась, будто школьница, и Энгель увидел ямочки у нее на щеках. Но рука, принявшая у него бокал, была бледной и худой, почти костлявой. Впрочем, худоба ее не производила неприятного впечатления.
— Благодарю вас, — гостья подняла бокал и, хлопая ресницами, посмотрела на Энгеля. Глаза ее совсем не были похожи на глаза школьницы. А голос? То с хрипотцой, то визгливый. Весьма забавный.
— Присядем? — предложил Энгель, указывая на диван.
— Пожалуй, — девица тотчас подошла к креслу викторианской эпохи, с деревянными подлокотниками и багровым суконным сиденьем. Она устроилась в нем, шурша нейлоном, прикрыла колени подолом черного платья и сказала: — Теперь можно и поговорить.
— Слава богу, — ответил Энгель, присаживаясь на диван.
— Не понимаю, как человек может быть настолько эклектичен, — заявила девица.
Энгель тоже этого не понимал. Главным образом потому, что она употребила неведомое ему словечко. Поэтому он спросил:
— Как вы меня нашли?
— О! Я услышала, как полицейский произнес ваше имя, навела справки, и вот я здесь.
— Где вы их навели?
— В управлении полиции, разумеется. Я прямиком оттуда.
Энгель невольно покосился на дверь. Если чутье не обманывает его, меньше чем через полчаса в нее будут ломиться легавые. Каллагэн и компания какое-то время просидят в заточении в проулке, еще несколько минут понадобится, чтобы разобраться с путаницей в салоне скорби. Но рано или поздно Каллагэн соберет своих людей и двинет их в поход. Как только это случится, сюда явятся два пехотинца. Вряд ли они надеются застать его тут, но для порядка заглянут: им нравится считать себя дотошными работниками. Поэтому, когда призрак в женском обличье упомянул о полицейском управлении, Энгель невольно посмотрел на… Откуда?!
— Откуда? — вслух спросил он. — Из управления полиции?
— Ну разумеется, — ответила девица, отнимая от губ стакан и улыбаясь Энгелю так же фальшиво и натянуто, как улыбаются красотки, рекламирующие зубную пасту. — Не могла же я оставить все как есть.
— О, конечно, — согласился Энгель. — Конечно, не могли!
Улыбка исчезла с лица гостьи.
— Неужели в мире и без того не хватает тревог, грусти и неизвестности? — спросила девица с дрожью в голосе.
— Разделяю ваше мнение, — ответил Энгель.
— Поэтому, когда я пришла в себя и осознала, что натворила, я отправилась прямо в управление полиции. Там еще ничего не знали, им понадобилось чертовски много времени, чтобы разыскать полицейских, гнавшихся за вами. Но я все объяснила, и вас больше не будут преследовать. Они мне обещали.
— Они вам обещали…
— Да! — Девица опять просияла — будто включился прожектор. — Полицейские — милые люди, надо только узнать их получше.
— Это уж кому как.
— Разумеется, они не могли понять, почему вы побежали, если не сделали ничего плохого, но я-то сразу все поняла. Еще бы не побежать, когда кто-то ни с того ни с сего обвиняет вас в ужасном преступлении, а вокруг — целая когорта полицейских. Я бы и сама побежала.
— Но вы все объяснили, — сказал Энгель. — Пошли в полицию и все рассказали, так что меня больше не будут преследовать.
— Я считала это своим долгом, — она сделала глоток, включила улыбку, бросила взгляд и обронила замечание: — А у вас хорошее виски.
— Я тоже хотел бы получить объяснения, — сказал Энгель. — Объясните мне, что вы объяснили полицейским.
— Для этого я и пришла. Понимаете, когда мой… э… а можно я сперва еще выпью?
— Конечно, — Энгель встал, взял у нее стакан и пошел к бару. Таинственная женщина направилась за ним и села на табурет. Она передвигалась, будто под водой.
— Вы и впрямь очень интересный человек. Даже выразить не могу, как мне жаль, что я причинила вам столько неудобств.
— Да ладно, пустяки. Коль скоро все кончится хорошо…
— Мне просто не верится, что вы гангстер. Ой! Я сказала что-то ужасное?
— Это вас в управлении полиции просветили?
— Мне сказали, что вы — отпетый тип, — ответила девица. — Говорят, вы состоите в мафии, коза-ностре, синдикате и еще бог знает где.
— В клубе гурманов. Они упоминали клуб гурманов или масонскую ложу?
Девица засмеялась.
— Нет. Полагаю, они описали вас весьма однобоко.
— Они не беспристрастны.
— По-моему, никакой вы не гангстер.
