— Вчера как-то не до этого было, — предприняла неловкую попытку оправдаться.
— А сегодня, значит, до этого?
Его глаза предупреждающе сверкнули, я же неоднозначно повела плечом, слабо представляя, чем здесь можно парировать. Впрочем, похоже, и он приехал сюда не остротами мериться, перейдя сразу же к главному:
— Как твоё самочувствие? Есть какие-нибудь новости?
Вопрос прозвучал… жадно, я бы даже сказала фанатично, словно ответ на него был жизненно необходимым.
— Орлов, пожалуйста! — устало взмолилась, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не зажать руки ладонями. Говорить с ним о возможной беременности я была абсолютно не готова.
Он замолчал, но запала не растерял. Откинул длинную чёлку назад, оттягивая момент и подбирая нужные слова, а потом вдруг махнул на всё рукой и спросил прямо в лоб:
— Аль, ты же понимаешь, что не сможешь вечно бегать от меня, рано или поздно нам придётся поговорить? Сейчас… или через восемь месяцев!
Вот же зараза, высчитал ещё!
Задумавшись над его словами, я покрутилась на офисном стуле из стороны в сторону, собирая в кучу все возможные доводы. Кончики пальцев буквально покалывало от желания схватиться за карандаш и набросать хоть какую-нибудь схему.
— Алькатрас…
— Не называй меня так, — поморщилась. — Мы же уже не дети, в конце концов.
— Вот и соверши взрослый поступок.
— Что значит "взрослый"?! — взорвалась я, дав волю чувствам. - Ты появляешься спустя полтора месяца, — начала загибать пальцы, — со своими “не могу больше, хочу быть с тобой”. А потом требуешь от меня каких-то решений. И это я не беру в расчёт всё, что было до этого, — пальцы сжались в кулак, которым очень хотелось постучать по его высокому лбу. — Вот и скажи, Лёша, где тут детский сад?!
— Прости. Виноват. Готов исправиться, — тут же рапортовал Орлов. Странно, что ещё честь не отдал.
Я аж поперхнулась.
— Ты издеваешься, что ли, надо мной?
— Да нет, — отрицательно покачал он головой, — скорее, ищу способы решения проблемы.
Мне только и оставалось, что возмущённо фыркнуть:
— Серьёзно?
Лёшка промолчал, при этом не отводя своего карего взгляда, впервые порождая во мне жгучую потребность отвернуться. Но я решила держаться до последнего и с вызовом уставилась на него. Так мы и играли в гляделки, пока Орлов таки не решился приоткрыть завесу тайны:
— Я не был уверен, что тебе это всё надо…
Я… охренела, едва не уронив челюсть на стол, но рот всё же приоткрыла — настолько была сильна степень моего удивления.
— Ты тогда так поспешно сбежала, — продолжил он свою невообразимую речь. — После той ночи в гостинице… ты пропала, даже на закрытии конференции не появилась. И я решил, что для тебя это очередной эпизод… как и предыдущие разы.
Дара речи я всё же лишилась, пришлось ущипнуть себя под столом за ляжку, дабы убедиться, что не сплю.
— А для тебя это нет, не эпизод?
— Ты всегда была особенным человеком в моей жизни.
От необходимости как-либо комментировать его слова меня спас желудок, неприлично громко заурчавший в самый неподходящий для этого момент.
Орлов нахмурился, а я поспешила скрыть неловкость, натянув полы пиджака в расчете хоть как-то заглушить это “безобразие”.
— Ты когда в последний раз ела? — по-деловому поинтересовался причина половины моих бед.
Про судьбу, что постигла мой многострадальный завтрак, упоминать я не стала, отделавшись неопределённым выражением лица.
— Тогда собирайся, мы идём ужинать, — тоном, не терпящим возражений, сообщил мне Алексей Игоревич.
— Ну уж нет, — замотала я головой. — Я уже сходила. До сих пор с последствиями разбираемся!
На моё последнее замечание он неожиданно громко засмеялся, демонстрируя, что с чувством юмора у некоторых всё в порядке.
— Заметь, в прошлый раз всё вышло очень неплохо, — со всей присущей ему наглостью заулыбался Орлов. — По крайней мере, насколько я помню, тебе понравилось.
Прозвучало пошло и… до неприятного правдиво. Пришлось отбиваться своим принципиальным:
— Да пошёл ты! Меня дети дома к ужину ждут.
Лёшка не обиделся, продолжая улыбаться с этой своей дурацкой ямочкой на щеке. Пришлось сделать вид, что его здесь нет, и с гордым видом начать собираться домой. Самым сложным оказалось переобуть рабочие туфли на уличные сапоги, ведь хотелось, чтобы красиво и элегантно. В итоге я со своей грацией картошки едва не навернулась, прыгая на одной ноге по кабинету в попытке застегнуть предательски заевшую молнию.
Поймать меня поймали, не упустив возможность вскользь облапать во всех стратегически важных местах, за что тут же получили нехилый такой пинок в коленку. Лёшка тихо взвыл, но вместо того, чтобы отпустить, лишь сильнее вцепился в меня, а если учесть, что мы оба в этот момент изображали цапель (у меня — сапог, у него — колено), то мы с ним по прямой наводке полетели прямо вниз, на пол.
Грохот вышел славный, словно упали не мы с Орловым, а целый шкаф со всеми документами, что возвышался вдоль стены моего кабинета. Мне повезло в одном: летела я сверху на Лёшку, что заметно смягчило моё падение. А вот ему повезло меньше, и хорошенько приложившись головой об ламинат, он застонал, одной рукой схватившись за затылок, а второй продолжая придерживать меня в области задравшейся юбки.
— Вот! Это тебе возмездие! — с чувством глубокого внутреннего удовлетворения заметила я.
— Позволь узнать, за что?
— За всё!
— Боже, Вознесенская, ты такая конкретная! Вот требуешь от меня конкретных условий задачи, а сама… изъясняешься похуже любого гуманитария.
И конечно же, он прекрасно знал, чем меня можно зацепить. Попранный во мне математик тут же решил устроить бунт и гневно запыхтел, пытаясь придушить эту лохматую сволочь, что разлегся посреди моего кабинета. Но "сволочь" отчего-то бояться не желал, лишь ржал как конь, на любую мою попытку прибить его.
Примерно в таком виде нас и застала Верочка на пару с Корноуховым Константином Олеговичем, моим “любимым” проректором, который впервые (клянусь!) лично решил посетить мой скромный деканат.
Картина маслом: мы с Орловым на полу, он ржёт, я пыхчу, один сапог я в пылу битвы потеряла, где там у меня юбка — лучше не видеть, где Лёшкины руки — лучше не знать, ну а Верочка с проректором стоят в дверях, синхронно склонив головы вбок, наверное, чтобы ракурс был лучше.
— Ой, — наигранно пискнула Вера, крайне халтурно изображая удивление.
— А что это мы тут делаем? — не забыл вставить свои пять копеек Корноухов. Причём это было настолько похоже на Таську, что даже Орлов умудрился шепнуть мне на ухо:
