Синие глаза вспыхивают гневом, от которого мне слабовольно хочется отступить назад.
— Ты врешь не только мне, но и себе. Вчера ты была настоящей: честной и нуждающейся.
Стиснув зубы, я отворачиваюсь к шкафу и начинаю греметь чашками. Он слишком много о себе возомнил. Я не приглашала его в свою жизнь. Он в нее просочился и теперь пытается навязать мне свою теорию о совпавших дефектах.
— Спасибо тебе за спасение, Савва, но давать оценку тому, правильно ли я живу, я не позволяю даже собственной матери.
В подтверждение своих слов я вновь поворачиваюсь к нему и смотрю в его невероятные глаза. Вчера он обыграл меня по всем фронтам, но сегодня я снова в ресурсе. Нет, я не маленькая потерявшаяся девочка, которую нужно спасать. Я та, кто в восемнадцати лет заботится о себе сама, и до вчерашнего момента прекрасно с этим справлялась.
— Вчера я сказал, что ты для меня особенная. Это правда.
Он не пытается меня тронуть или польстить. Он произносит эти слова гневно и с с вызовом, после чего подхватывает пиджак, перекинутый через спинку барного стула, и выходит из кухни. В прихожей раздается шорох надеваемой обуви, и когда я, хромая, выскакиваю, чтобы его проводить, Саввы уже нет.
14— Константин Борисович, я прекрасно понимаю, что имеет в виду ваш заместитель, и поверьте, в ситуации десятилетней давности я бы первая подняла руку в знак согласия. Но не сейчас.
Я беру намеренную паузу и смотрю в глаза генеральному. Давай. Возьми в руку эту чертов карандаш и готовься меня слушать.
Пальцы Андреева пробегаются по остро отточенному карандашу с надписью «Ландор», пару секунд постукивают по нему, но не поднимают.
— Излагай свою точку зрения, Мирра. Матвея Андреевича я уже накануне выслушал.
В этом никто и не сомневался. Именно поэтому на лице Андреева в данный момент процветает снисходительный скепсис. В одном Гордиенко не откажешь: он умеет быть убедительным. Наверняка с пеной у рта вещал о своей великой миссии поддержания имиджа «Ландор». На словах этот мудак исключительно чистоплотен и высокоморален.
— Во-первых, я хочу развеять мифы о том, что Лисицына продает низкосортный ширпотреб. Это не так. «Лаурель», «Седерма», «Риволис» с успехом сотрудничают с «Аэлитой». Если нужен будет более подробный обзор их ассортимента в качестве доказательств, я могу запросить данные в отделе Ледовского.
— Допустим. Дальше.
— Я хочу обратить ваше внимание на то, как сильно изменился рынок за последние годы. Если раньше на полках косметических супермаркетов стояли лишь признанные мировые бренды, то сейчас едва ли не половину площадей занимает более доступная Азия и масс-маркет. Продавец любит своего покупателя настолько, что дает ему выбор. «На лицо вы можете намазать элитный крем от «Ландор», а для тела возьмите корейское молочко для тела. Оно тоже хорошее, но обойдется дешевле, чем то же масло от «Ландор»». «Видите, мы не снобы, — говорят они. Мы любим вас и заботимся о вашем кошельке».
— Так почему мы не можем перестать быть снобами и не внедрим нашу базовую линейку в сеть демократичных супермаркетов? Почему не позволяем огромной части населения узнать о себе? Постоянные покупатели «Аэлиты» — это женщины от двадцати трех до пятидесяти пяти лет со средним уровнем достатка. В один прекрасный день, увидев нашу продукцию на полках любимого магазина, они захотят побаловать себя чем-то лучше надоевшего «Лаурель». Женщины любят радовать себя в любом настроении, и они не преминут похвастаться приобретением подруге, сделав ее нашей потенциальной клиенткой. И возможно, в следующий раз зайдя с подарочным сертификатом в тот же «Серебряный гранат», из всех бесчисленных брендов эти женщины выберут именно нас. Потому что знают, что «Ландор» не снобы, прячущиеся за глянцевыми витринами с пугающими ценниками. Мы их друзья, с которыми они уже знакомы. Времена меняются, Константин Борисович. Надоевшие лица в экранах телевизорах уже отбросили свое высокомерие и с радостью объединяются с молодыми дарованиями, обитающими на YouTube. Не вижу причин не поступить так же и нам, пока остальные не додумались.
Закончив свой пространный монолог, я смотрю на руки генерального. Карандаш зажат в его кулаке, но он им не постукивает.
— YouTube, говоришь, — изрекает он, задумчиво хмуря седеющие брови. — Надо подумать… Надо подумать.
Может быть, в этом дело? В его возрасте, в котором становится все сложнее управляться с новшествами? Андреев не может не понимать, какую прибыль нам может сулить сотрудничество с «Аэлитой». На цифры его мозг всегда был идеально настроен.
— Иди, Мирра Георгиевна. Тебе еще отчет мне отправить. Я подумаю пока.
Я ненавижу уходить без результата, но сейчас выбора у меня нет. Давить на генерального не получится — он этого категорически не любит.
— Мирра, — Андреев вновь окликает меня, когда я берусь за дверную ручку, и его голос смягчается. — Чувствуешь себя как? Может, еще пару выходных возьмешь?
Развернувшись во имя должностной иерархии, я вежливо ему улыбаюсь:
— Нет нужды, Константин Борисович. Со мной все хорошо. Отчет будет у вас на почте в течение часа.
Прикрыв дверь, я иду к себе. Из-за травмы пришлось временно отказаться от каблуков в пользу мягких балеток, и теперь я перемещаюсь беззвучно как ниндзя. Кто бы мог подумать, что мне будет настолько не хватать цоканья набоек.
В кабинете я по инерции проверяю мобильный. Понятия не имею, что собираюсь там найти: маме я звонила вчера вечером, Вика прекрасно знает, что в рабочее время меня беспокоить не стоит, а Никите вряд ли пришло в голову связаться со мной после СМС, отправленного ему пару дней назад: «Чтобы не тревожить твою занятость, уведомляю, что рубашки я отправила к тебе домой курьерской службой. Теперь нас официально ничего не связывает. Желаю продуктивного рабочего дня».
Неужели надеюсь, что Савва напишет? Да, нет, глупости. Он ведь даже не знает моего номера.
С того момента как он покинул мою квартиру, прошла почти неделя, а он ни разу не появился.
*********
— Привет, Вик, чем занята? — я отхлебываю вино из бокала, уставившись на свое отражение в зеркале. Уставшая я какая-то. На массаж лица, что ли сходить?
— Дай-ка подумать, — отвечает подруга тоном дознавателя. — Сегодня вечер пятницы, ты звонишь мне сама и спрашиваешь, чем я занимаюсь. Неужто наша бизнес-леди решила выбраться потусить?
— Вроде того. Вернее, есть во мне такое намерение. — И помолчав, признаюсь: — Настроение паршивое, если честно. Хочется отвлечься.
— Се-е-емен! — громко выкрикивает Вика, не удосужившись прикрыть трубку ладонью. — Я с девчонками встречусь? Все равно ты свой футбол будешь смотреть.
Мне не удается прочувствовать свою вину за то, что выдергиваю подругу из лона семьи в пятничный вечер — столько энтузиазма слышно в ее голосе. Даже будучи замужней, Вика остается куда свободнее меня.
