Глупо было отрицать очевидное. С его-то скоростью и силой … Да, простой кинжал тут не поможет.
— У меня ещё сотня ядовитых игл есть, — сообщила, не поведясь на откровенные попытки соблазнения, и резко согнула ногу, намереваясь нанести один из запрещённых ударов.
У меня бы даже получилось, если бы в самый неподходящий момент мужчина не придвинулся ближе, лишая меня даже крох свободы.
Я не могла пошевелиться, вдавленная в твёрдую стену спиной, я не могла даже глубоко вдохнуть, чувствуя не как воздух заполняет лёгкие, а как вжимаюсь в его каменную грудь.
Странное ощущение, серьёзно. Не пугающее и не раздражающее, а такое необычное и непротивное, вызывающее странное желание вдохнуть поглубже и прижаться к нему посильнее.
Но вместо этого я подалась ему навстречу, потёрлась носом о нос явно чувствующего себя победителем мужчины, скользнула кончиком по щеке, подбородку, шее… а потом с чистой совестью укусила его за плечо!
— Больная! — Дёрнувшись, прорычал он.
Но, вопреки логике, не отпустил, а лишь сжал свои пальцы на моих запястьях сильнее, вдавливая меня в стену и вышибая весь воздух из груди.
— Раздавишь! — Прохрипела я, раздражённо дёргаясь.
— Я вам не мешаю? — Недовольно вопросил правитель откуда-то со стороны.
И если он кого-то хотел смутить, то зря старался. Мьярис был слишком занят, он тут шипел и проговаривал ругательства сквозь зубы, а я:
— Мне он мешает! — Пожаловалась, ещё раз тщетно брыкаясь в стальной хватке.
— Аксэль, посмотри, — проигнорировав мои слова, проговорил эймонт.
И удивительно, но этот… этот! Помедлив, резанул колючим взглядом, нехотя отпустил, отступил на шаг, подарил кривую самоуверенную ухмылку, развернулся и ушёл к своему… другу?
Хотелось плюнуть на все, забрать Арлим и уехать домой. Хотелось, но пришлось затолкать все свои желания поглубже.
Всё же существует весомая разница между «хочу» и «надо».
Одно моё хочу — одно тяжёлое надо для всего Королевского Союза.
Именно по этой причине я подавила раздражение в себе ещё на начальной стадии, одёрнула края тёмного мундира, повернулась, подошла и встала рядом с Мьярисом, полностью безразличная к нему и его насмешливому взгляду свысока.
Ты работаешь, Картар. Глупо с твоей стороны было забывать об этом.
— Ну и что там? — Спросила, всем своим видом показывая, что без ответа я не уйду.
И, наверно, эймонт понял это, потому что, наградив меня холодным взглядом, молча посмотрел на Аксэля. А вот тот меня серьёзно удивил, пожав плечами и спокойно произнеся:
— Она его только что своей вилкой грохнула, имеет право знать.
С одной стороны приятно, что мои заслуги только что признали и даже дали своё высочайшее разрешение что-то там узнать, но с другой — за вилку было обидно. Это, вообще-то, клинки Охро, легендарного наёмника, освободителя древних народов, спасителя Свободных лесов! Да он с этими клинками всю жизнь ходил, стольких убил, стольких спас! Да я, чтобы их найти, полмира проехала, в рабство продалась, со змеиными царями поругалась и даже немного подралась! Да из-за этих клинков я до сих пор преступник номер один во всём Лифме и его окрестностях!
А он — вилки!
Но я молчу и не реагирую, потому что работа, гордость и все дела. Вот закончу с этим делом, приглашу Мьяриса на своё отплытие и с чистой совестью плюну в него прямо с борта корабля. Хороший план, мне нравится. Вот так и сделаю.
А пока же молчу и жду.
— На нём остаточная ментальная магия, — произнёс правитель, брезгливо скривился и поднялся на ноги, странно глядя на труп.
После его слов я как-то совсем невольно содрогнулась. И тут же холодок скользнул по рукам, плечам и позвоночнику, оставляя морозные узоры на мгновенно нагревшейся коже и будоража в сознании давно и намеренно забытые воспоминания.
С ментальной магией в своей жизни я сталкивалась лишь трижды, что очень много, если помнить о запрете данной магии в нашем Союзе. И с полной уверенностью я могу сказать, что понимаю и полностью одобряю этот запрет. Потому что эта магия — нечто ужасное, противное, склизкое и чёрное, тонкими липкими змеями заползающее тебе в голову, подавляющее всё твоё сопротивление и считывающее всё: все мысли, все эмоции, все воспоминания. От неё не укрывается ничего…
— Отследить можете? — Усилием воли прогнав совершенно сейчас ненужные мысли, спросила у правителя.
— Поздно, — вместо него ответил Мьярис, — магия рассеялась, след слишком слабый, чтобы его почувствовать.
Плохо. Причём это понимали мы все, а потому и настроение у всех заметно помрачнело.
— Вы собирались сбежать? — Вдруг спросил Аэр.
И оба, переглянувшись, повернулись ко мне лицом.
Сбежать — слишком громкое слово. Я собиралась, и собираюсь до сих пор, спрятать сестру и оградить её от опасностей, затаившихся на этих островах. Если я посчитала, что выйти лучше всего будет тайно, значит, на то были причины. Одна из этих причин только что пыталась нас убить.
Я сделаю так, как считаю нужным. И плевать на мне на чужое мнение.
— Вы не входите в круг моих доверенных лиц, — холодно возвестила я сразу обоих, а про себя добавила, что заслужить это они вряд ли смогут. Да что с них взять? Зазнавшиеся правитель и его правая рука, всю жизнь живущие по своим правилам и даже не допускающие мысли о том, что существуют другие, отличные от их.
Я не предполагаю, я просто знаю, потому что обычно так оно и происходит. И есть один чудесный способ это проверить:
— Ради чего вам нужен вход в Королевский Союз? — Спросила я у них.
Если ответят — будут полными глупцами. Если смолчат, значит, что-то скрывают, и истинная причина отлична от озвученного ими «Политико-экономическая дружба».
И они не подвели. Аэр, даже не задумываясь над вопросом и своим ответом, глядя мне прямо в глаза, произнёс:
— Причина была озвучена в моём прошении. Неужели вы с ней не ознакомились?
Лучшая защита — это нападение. Эймонт только что продемонстрировал, что данный урок отлично усвоила не только я. А ещё он только что показал, как виртуозно умеет врать. Такой убедительный тон, немного обвинительный взгляд и совершенное спокойствие и уверенность в себе.
Так выглядит человек, которому нечего скрывать.
А ещё так выглядит человек, что уверен: о его лжи никто не узнает.
— И только? — Уточнила у него, точно зная правильный ответ.
— И только, — подтвердил правитель, не моргнув и глазом.
Воздух между нами натянулся и зазвенел, словно струна, а в глазах мага появились далёкие, но всё равно яркие смертоносные искорки. Искорки, что лучше любых слов сказали: «Не лезь в это».
