Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Нет, не знаю.
– Зато ты знаешь, что есть человек по имени Рустам, или Руслан, или как там его? Который вроде как заботится о Кате. Ты залезла в эти отношения, слава богу, только по верхам (если, конечно, не соврала) и все-все выяснила. Вот там тебе делать нечего, это закрытая для твоего любопытного носа спальня! С чего ты вообще взяла, что имеешь право знать?
– Но я действительно имею право!
– Нет, – еще жестче ответила Манюня, – не имеешь! И именно поэтому у вас с Катюшей такие отношения. Потому что даже она понимает, что твои вопросы мимо кассы. Твои слежки тоже незаконны! Это аморально!
– Послушай, что ты вообще понимаешь…
– Я все понимаю. Я с ней говорила.
– Что?
– Что слышала! Катюша со мной советуется. Не всегда так было, а только после смерти министра. Мы говорим с ней о тех вещах, которые ее волнуют. И да, я знаю намного больше, она рассказывает мне. То, что ты пытаешься вытянуть из нее силой, само попадает мне в руки. Да, там есть несколько эпизодов, за которые стоит попереживать, но ничего критичного.
– Она встречалась с Димой! Встречалась без меня. Дима давал ей деньги.
– Никаких денег Дима ей не давал, – ответила Манюня. – Вернее, не давал своих денег. Дима отдавал долг, и отдавал Катюше, поскольку она его убедила, что ты велела ей забрать деньги. Чтобы ты знала: Дима полностью рассчитался с Катей.
– Что?! Почему Дима не рассказал мне?
– Катюша не дала ему такой возможности. Первые четыреста тысяч Дима отдал ей, ничего не подозревая, а когда отдал еще двести, то обсудил с Катей звонок тебе. Зачем – не понимаю, мог просто позвонить, и все. Катя тогда ему сказала, что пока не успела тебе ничего сказать, но обещала, что скажет. Дима потребовал позвонить немедленно, Катя взвилась, заявила, что если он сейчас позвонит, она станет все отрицать, и ты поверишь ей. А если он отдаст все деньги, то Катя скажет, что забрала их, и вы разберетесь сами. И еще она припугнула его чем-то, но я так и не поняла, в чем там дело. Катя сказала, что это давно забытое дело, которое между тем весьма и весьма действенно влияет на Шелехова.
– И что Катюша сделала с деньгами? Это ведь огромные деньги! Миллион рублей!
– Да, миллион. Сначала она рассчиталась по своим долгам за наркотики. Потом накупила себе всяких гаджетов, половину из которых раздарила друзьям. Много денег ушло на вечеринки, новые наркотики и одежду.
– Что?! Ну а ты мне почему не рассказала?
– Я недавно узнала, чего тут мельтешить? Все уже потрачено. У нее остались кое-какие деньги, но не то чтобы даже половина. Мне кажется, Катя говорила, что тысяч сто пятьдесят, что ли…
– Стало быть, Катюше Дима денег не давал.
– И не трахал ее за деньги. Надеюсь, вообще не трахал. Впрочем, об этом Катюша мне ничего не рассказывала.
Наташа была зла. Мало того, что Катюша забрала ее деньги, так еще и умудрилась обвести вокруг пальца и ее, и Диму. Такой подлости от дочери она не ожидала.
– Собственно, интерес Катюши к Диме закончился ровно тогда, когда последние двести тысяч перекочевали ей в карман. Это случилось за несколько месяцев до убийства. С тех пор Катюша с ним не встречалась.
– Я в шоке!
– О том я тебе и говорю, подруга, ты лезла не в свое дело и понимала все не так, как было на самом деле. Волноваться тебе нужно было о другом. А об этом самом другом тебе было волноваться некогда, потому что твой любопытный нос пытался вынюхать то, что тебя совершенно не касалось. И когда я говорила, что тебе нужно поговорить с Катей по душам, я имела в виду вовсе не ее сексуальные контакты. А ее образ жизни. Она действительно скатывается все ниже и ниже, и то, что ты видела в ночном клубе, – Катюше недалеко до такого состояния. Но не любовь и секс творят с людьми такое, а образ жизни. Наркотики, распущенность, отсутствие внимания и контроля опускают людей… Я недоумеваю какой год: чего ты ждешь?! Ты ждешь, когда Катюша достанет ресницами до дна?
Наташа спрятала лицо в ладонях и снова заплакала. Она все сделала неправильно. Она все делала неправильно. Она всегда все делает неправильно. Опять, опять и опять. Неужели так будет продолжаться всегда? Ведь Манюня ей действительно говорила все это, причем не так давно. Но тогда Наташа поняла это по-другому и сделала по-своему. И вот результат. И снова Манюня говорит, и теперь Наташа ее слышит, но снова не понимает. Что она должна сделать? Как ей поступить?..
Макс, Москва, 12 марта года
Вернуться в Москву оказалось легче, чем я предполагал. Шасси самолета коснулись посадочной полосы аэропорта «Домодедово», и меня не разорвало от боли. Когда я передал свой паспорт таможенной службе, у меня не остановилось сердце. Когда вышел на улицу, в мокрый сумрак, меня не парализовало.
Только глаза заволокло пеленой, но это от ветра.
А ведь год назад было по-настоящему страшно. В тот момент я чувствовал себя так, словно мне отделили голову от тела и она парила сзади в двух шагах. Я видел свое безголовое тело, которое куда-то шло, кого-то обнимало, пожимало кому-то руку, сидело, лежало, стояло неподвижно в темноте, словно тень, оставленная кем-то до утра. А моя голова стала вместилищем страшных мыслей; нет, правда, одна другой страшней, но самое ужасное – я знал, что виноват во всем только я сам. И нет спасения, нет и быть не может. Приехали родители и забрали меня к себе, в Америку. Мое тело и голову, которая следовала за телом по пятам, но не желала воссоединиться с ним. Я не помню, в какой момент ощущение отделенной головы пропало, но периодически оно возвращалось – ночами я вскрикивал, вырывал себя из кошмара, садясь в кровати, а голова оставалась на подушке.
И вот сейчас я вернулся в Москву и думал, что выйду из самолета, а голова поплывет сзади, безразлично таращась на сонных пассажиров.
– Макс, привет, – услышал я знакомый голос где-то сзади.
Обернулся. Это была она. Все так же молода и прекрасна. Большие карие глаза смотрят с недоверием и испугом. Она сделала осторожный шаг и замерла. Между нами проходили пассажиры, проезжали тележки с багажом, толкаемые торопящимися людьми. С неба сыпалась сухая крупа прямо в лицо, и хоть как отворачивайся и прячься, все равно сыпет!..
Как же она была красивая! Как же я ее любил когда-то. Любил эти изящные руки, тонкие пальцы, ухоженные ногти с темно-красным лаком. Я подарил ей эту маленькую черную сумочку, которую она сейчас сжимает до побелевших костяшек. Это пальто, строгое, темно-зеленое, мы покупали вместе, и она так радостно улыбалась перед зеркалом дома, крутясь в нем. Мы долго искали сапоги такого же оттенка к этому пальто, а сейчас она в других – черных, лакированных. Видимо, те вышли из строя, а жаль, красивые были сапоги, жемчужные, дорогие.
Но я ненавижу ее точно так же, как ненавидел год назад, когда уезжал, и так же сильно ненавижу, как и три дня назад, когда мы говорили по телефону. Ничего не изменилось, только сейчас я могу держать себя в руках.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
