Глава 5
Наташа, сидя у окна в своей комнате наблюдала, как торговец, любовно взяв её сестру под ручку, прогуливается вокруг «лохматой» клумбы. Склонившись к её ушку, стрекочет, как сверчок за печкой, что-то настойчиво втолковывая.
Грохот за дверью и распахнувшаяся створка явили двух мужчин, вносящих «серебряное» овальное зерцало во весь рост в толстой медной витой оправе на кованых ножках. Поспешив указать место, куда установить такую красоту, отошла на несколько шагов, любуясь произведением искусства. Заглянув за него, огорчилась. Гладкая задняя поверхность рамы и «зеркального» полотна не оставили места для фантазии.
Пока Амали протирала новый предмет мебели, девушка блуждала взором по скудной обстановке покоев. Ничего не оставалось, как разжиться кожаными шнурками и подвесить мешочки с монетами к перекладине над кроватью, маскируя их складками свисающего полога. Правда, высоковато. Но есть стол и стул. Сегодня же вечером она займётся этим.
В дверь постучала служанка Эрмелинды, приглашая госпожу в кабинет хозяина.
Отец сидел за столом в широком массивном кресле.
Расширив глаза и затаив дыхание, Наташа смотрела на гобелен за его спиной. Корабль с розой ветров на раздутых парусах, подёрнувшись сизой дымкой, качнулся, надвигаясь на неё. В ушах нарастал гул. Сквозь него слышался низкий рокот волн, бьющихся о борта судна, раскачивая его. Пронизывающий северный ветер сбивал с ног. Ледяная мокрая одежда липла к телу. Крик… Женский, молящий…
— Дочь, присаживайся… — Голос фон Россена вырвал из оцепенения, отвлекая от всплывающего видения.
Его сиятельство указал на стул напротив раскрасневшегося довольного Карла.
Пфальцграфиня рассматривала книжные полки, забитые церами и свитками. Две огромные книги в кожаных переплётах и деревянных рамах покоились в нижнем ряду. На столе — «чернильница», кубок с куцыми перьями, несколько чистых листов серой бумаги. Задержалась взором на закопчённом камине и длинной резной скамье вдоль стены у двери.
Хозяин кабинета светился от радости, указательным пальцем постукивая по серебряной чеканной шкатулке с вензелем рода Виттсбахов, узкой и длинной. В завитушках на её крышке утопали разноцветные кабошоны драгоценных камней.
У девушки от плохого предчувствия сжалось сердце.
— Вот, дочь, господин граф просит твоей руки. — Без предисловий поспешил обрадовать наследницу Манфред.
Она не спускала глаз с пальца отца, отбивающего бодрый такт. Казалось, что пошёл обратный отсчёт времени:
— Польщена. — Неприязненно глянула на высокомерно ухмыляющегося арийца. Перевела взор на отца: — Мне нужно поговорить с вами. — Мысли метались, забиваясь в дальние уголки памяти, выуживая из них чёрно-белые обрывки воспоминаний.
Она видела эту шкатулку раньше и помнит украшения, которые перебирала в ней, нанизывая на свои тонкие пальчики кольца, прикладывая к запястьям браслеты, повторяя жесты сидящей рядом матери.
Карл, не дожидаясь, когда ему предложат удалиться, встал:
— Пойду, пройдусь, господин пфальцграф. Надеюсь до отъезда заручиться вашим согласием.
Манфред сдержанно кивнул, а его дочь была не в силах оторвать затуманенные грустью глаза с мерцающего серебра шкатулки. Это что сейчас произошло? Вот так просто и быстро решается участь женщины? Её участь?
— Я не могу выйти замуж за графа фон Фальгахена.
Лицо его сиятельства приняло вопросительное выражение:
— Я готов выслушать тебя, Вэлэри. Но прежде скажи мне, что ты помнишь о том дне, когда в последний раз видела мать? Что произошло? — Замер в ожидании.
— Ничего не помню. — Пфальцграфиня, облокотившись о стол, потёрла лоб. — А вот шкатулку помню.
Фон Россен развернул её к ней, подвигая и открывая:
— Здесь не всё. Кое-что пришлось продать, когда… — вздохнул. — Очень жаль… Украшения из наследства Стефании.
Наташа перебирала кольца с рубинами и сапфирами, колье на тяжёлой толстой цепи с изумрудами и такой же браслет:
— Я помню брошь в виде цветка с двумя крупными грушевидными жемчужинами и браслет из розового жемчуга. Если ничего не путаю.
— Брошь есть, — кивнул мужчина, — у Эрмелинды. — Браслета нет. Он был на твоей матери, когда я отправил вас в Кельн.
— А мать Эрмелинды не оставила… — девушка хотела спросить, остались ли ювелирные изделия у сестры от её родной матери. Покоробило, что отец продаёт приданое погибшей жены и дарит оставшиеся украшения дочери от другой женщины.
— Когда она сбежала, то прихватила не только свои украшения. Как-нибудь я тебе расскажу, — он поморщился. — Возьми, теперь это твоё. Ты вправе забрать у сестры брошь. Я смотрю, на тебе есть золото и адаманты. Откуда?
— Подарок приёмных родителей. — Что Наташа могла ему сказать на это? Что он заблуждается и это не алмазы, а фианиты? Что они появились в ХХ веке чуть более сорока лет назад и их «выращивают» в лаборатории? По свойствам камень аналогичен алмазу и ничем, кроме бриллиантов, не царапается. Не окисляясь, выдерживает температуру две с половиной тысячи градусов. Камни по красоте не уступают бриллиантам. Сможет ли их распознать средневековый ювелир? — Да, адаманты, — вздохнула девушка. Обманывать фон Россена оказалось нелегко.
— Как ты попала в монастырь?
— Я осталась сиротой во второй раз. Монастырь при Епископском дворце Эгерской крепости в Венгрии. Там я познакомилась с Юфрозиной. Она сирота… Подружились… — Прокашлялась. Да уж, подружились… Почти.
— Я рад, что нашлись люди, приютившие тебя. Жаль, что их нет, — он перекрестился, шепнув благодарность неизвестным людям, а Наташа вспомнила маму и папу. Тех, которые не скоро появятся на свет. Вот такой парадокс. — Так что с графом фон Фальгахеном? Я его плохо знаю, но что он богат, мне известно. Моя вторая супруга была родственницей его покойной жены.
— Четвёртой, — услужливо подсказала пфальцграфиня. — Все его жёны не прожили с ним полгода.
— Да, мне известно. Что ж поделаешь, такая судьба. — Рука снова метнулась, осеняя хозяина крестным знамением.
— У меня есть жених. Он приедет через две недели. Может быть, раньше. Пожалуйста, не говорите господину графу… Карл не знает…
— Кто он? Почему Фальгахен не должен знать? Ты ставишь его и меня в неловкое положение. Он богат?
— Это граф Герард фон Бригахбург, старший брат барона Дитриха фон Бригахбурга.
— Вот как? Барон из милости живёт у брата?
— У Дитриха есть земли и недвижимость в Бретани, насколько мне известно. Брат отписал ему наследство матери.
Манфред удивился:
— Бригахбург так богат?
— Да, богаче Карла фон Фальгахена, — она потёрла кончик носа. Говорят, если человек лжёт, по этому жесту можно определить лжеца. Нос, в самом деле, чесался. Совпадение? Если учесть наличие рудников, то она не лгала. Если фон Россен корыстен, его заинтересует более богатый претендент на руку дочери.
