– Кто идет? – спросил он, подняв глаза от Книги Истин для незрячих.
– Это я, – отозвался Микадос.
– Ваша милость. С Днем Святого Расмина.
– И вас тоже. Позволите войти?
Без лишних слов Киос ввел сложный код, чтобы открыть Великое Хранилище. Пусть он и был слепой, но ум у него не зашел за разум. Огромные двери с шипением распахнулись.
– Спасибо, отец Киос. Я отойду на минуту.
Микадос вошел в освещенное факелами хранилище. В центре круглой комнаты стояла витрина с изображением внутри. Это был клочок древней фотографии, выполненной в технике сепии.
Микадос коснулся стеклянной витрины, с подозрением разглядывая фото. Нет, сомнений быть не могло – человек на фотографии в этот самый миг обедал наверху.
– Х-м-м-м, – пробормотал он и подошел к сейфу.
Вытащив ключ из мантии, Микадос открыл сейф, достал книгу в кожаном переплете и спрятал в одеждах.
На выходе первосвященник остановился возле кабинки Киоса.
– Отец Киос? Кто-нибудь пытался сегодня войти в Хранилище?
– Нет, ваша милость.
– Хорошо. – Он кивнул. – Никого без меня сюда не пускайте. Понятно?
Банкетный зал в храме Тордоса был столь же прекрасен, как и часовня. Сотни свечей мерцали в центре длинных столов, вокруг которых собрались монахи.
«Прямо как в Хогвартсе», – подумал Райан.
Нет, для Хогвартса здесь было слишком вычурно: золотые чаши и кубки; стулья, похожие на троны, с резными орнаментами ТАРДИС. Чересчур, если честно.
– Брат Темпика! – гаркнул один из старших монахов. – Ваши вопросы неуместны!
Райан вытер куском хлеба сливочно-томатный (наверное) соус с миски. Темпика не переставал задавать вопросы с тех пор, как они вернулись в Храм.
– Бросьте, все в порядке. Я не против.
А вот что ему и впрямь не нравилось, так это что все слуги и кухонный персонал были лобосцами. Тихо и аккуратно они расставляли на столах рагу, хлеб и вино, и у каждого на шее виднелся металлический ошейник. Такое положение вещей не могло не огорчать. Когда Райан учился в колледже, цветные люди чаще прислуживали в столовой или мыли полы, чем сидели вместе с ним в аудитории. Он эту разницу замечал очень явно, но вот белокожие студенты, возможно, не обращали на нее особого внимания.
– В Книге Истин говорится, что Великий Доктор вернется и заберет всех нас в Тордос, чтобы пролететь вечность сквозь время и пространство, – рассказывал Темпика, широко раскрыв глаза. – Но… как это возможно, Архангел Расмин? Я едва могу представить себе подобные чудеса.
Райан пожал плечами.
– Да, путешествовать на ТАРДИС на самом деле офигенно…
– «Офигенно»? – переспросил другой монах не старше тринадцати-четырнадцати лет. – А что это значит? При чем тут фиги? Я люблю фиги, они сладкие, прямо как мед!
– Да нет, я хочу сказать, что это очень круто, порой прямо крышу сносит.
– Крышу? А откуда ее…
– Нет! Я имею в виду, что в наших путешествиях доводится увидеть такое, что и вообразить нельзя. Вот, например, я видел поющие водопады из розовых кристаллов. Серьезно! Еще видел святилище единорогов – настоящих единорогов – на затерянной луне. И своими глазами наблюдал Большой взрыв.
– Большой взрыв? – удивился Темпика.
– Э-э-э… Неважно. К такому вы пока не готовы, наверное. Но порой бывает и страшно. Мне кажется, такова цена. Может быть, это правило жизни такое – без ложки дегтя бочки меда не получишь. На свете есть много чего очень, очень страшного. Встречаются злые, безумные люди, которые творят ужасные вещи, но она… то есть мы… стараемся им помешать. Мы делаем Вселенную лучше. – Райан глянул на слуг в банкетном зале, что прислуживали людям. – По крайней мере пытаемся.
На другом конце длинного стола у Доктора, Грэма и Микадоса шла своя вечеринка. Доктор улыбалась Микадосу, но при этом едва прикоснулась к своему рагу – роскошному блюду, похожему на рататуй.
Казалось, Доктор покорно слушала разглагольствования Микадоса о Книге Истин, но теперь решила вставить и свое слово.
– Микки… можно я буду называть вас Микки? Отлично. Вы любите Великого Доктора. Я люблю Великого Доктора. Все мы любим Великого Доктора. – Она нежно похлопала Грэма по руке. – Но дело в том, что Доктор, порой ценой собственного благополучия, старается изменить мир к лучшему, не требуя за это похвалы или награды. Разве я не права, Доктор?
Грэм уже объелся и немного отвлекся от беседы.
– Что? Ах да, да. Весь день напролет. Да кому понравится отдуваться?
– Так вот, Микки, – продолжала Доктор, – ты, наверное, и сам видишь, как мы… удивились, что наш последний визит стал основой для целой веры и правовой системы. Прямо с ума сойти!
Микадос отпил вина.
– Благословение Лобоса Доктором изменило ход истории.
– Расскажи мне об этом. Начни с самого начала, – попросила Доктор. – Хочу знать, почему все так вышло.
Микадос промолчал, но взглянул на Всевышнего, ожидая разрешения.
– Делай, как она велит. Я… гммм… повелеваю тебе.
– Хорошо. – Микадос выпрямился. – Шесть столетий назад на Лобос пришли первые человеческие поселенцы и начали обучать местных дикарей и помогать им. Лобосцы жили как дикие животные и сначала оказывали сильное сопротивление человеческому правлению, но потом нам явился Великий Доктор и благословил людей и лобосцев мудростью своей и бесконечной любовью.
Доктор вскинула бровь.
– И эта бесконечная любовь привела к тому, что лобосцы попали в рабство?
Микадос очень удивился ее вопросу.
– Да.
– Это, простите, каким образом?
– Считается, что Доктор, покидая Лобос, сказал напоследок, что лобосцы – «лучшие друзья человека». Лобосцы ведь произошли от домашних собак, верно? Для них самое большое удовольствие – преданно служить своим хозяевам.
Доктор бросила взгляд на побледневшего Грэма.
– Я и правда так сказал…
– Да бросьте! – Доктор убрала ноги со стола. – Нужно быть полным болваном, чтобы воспринять такие слова буквально. Значит, одной фразой мы поработили половину населения?
Микадос покачал головой.
– Лобосцы составляют только пятую часть населения. Я… Я прошу прощения. Доктор, кажется, вы недовольны. Мы всегда старались лишь следовать вашему наказу.
– Но я не имел в виду… – начал Грэм, наконец осознавая весь тяжкий груз последствий своих слов. Сколько лобосцев за все эти годы… Живот у него скрутило от ужаса. – Я ничего подобного этим не пытался сказать.
– Знаю, – ответила Доктор и повернулась к Микадосу. – Нужно полагать, что повстанцы борются за освобождение от рабства?
