— Э, нет, милая. Либо ты хочешь быть моей женой, либо не хочешь. Я не позволю тебе использовать меня.
Они смотрели друг на друга, как бы уличая один другого в подвохе. Каждый почувствовал, что зашел в тупик. Кейн поразмыслил и серьезно произнес:
— Этим вечером мы все обстоятельно обсудим.
— А сейчас — что же мы выйдем отсюда и будем лгать этим людям еще больше, вооружая их против нас?
— Не придется лгать, если ты знаешь другой выход.
— У меня нет полной уверенности, что я готова ответить согласием на твое предложение.
— Помнится, этим утром ты более уверенно согласилась, что принадлежишь мне. Чему я должен верить?
Мэри отступала, пока не задела край письменного стола. Кейн подошел к ней вплотную и сделал то, к чему она всегда была готова: надавил ладонями на ее ягодицы, а своим щедрым поцелуем вознес ее сознание к головокружительным высотам беззаботности. На минуту они в унисон усомнились в необходимости слов, когда их физическое единство много больше, чем взаимопонимание рассудков.
— Не настаиваю на браке, мне достаточно иметь тебя в постели. Я готов признать это перед твоими огнедышащими сородичами, если ты не желаешь их обманывать. Пошли, скажем, что мы любовники, — предложил Кейн.
— Опять шантаж. Я думала, ты выше этого.
— Цель оправдывает средства. Когда они прогонят тебя из этого храма благочестия, ты гарантированно станешь моей, и только моей.
— Ты очень доходчиво объясняешь. Я согласна быть твоей женой.
Ее согласие стало хорошим поводом для короткой здравицы, которую произнес Кейн, с невестой в обнимку присоединившись к ожидавшим на террасе хозяевам. Торжество ограничилось единственным тостом, после которого Кейн чмокнул Мэри, сообщил, что будет аккурат в шесть к ужину, и покинул собрание.
Почти сразу Ченнинг и Лоретта отозвали Макса для уединенной беседы — после того как Мэри призналась, что была знакома с Кейном, еще живя в Европе, но их отношения прервались задолго до ее возвращения в Америку.
Оставшись одна, Мэри решила укрыться в студии — бывшем будуаре своей бабушки, недавно переделанном под мастерскую. Затворившись, она избавилась от вечернего платья, такого надоевшего и сейчас уже неуместного.
Стоя посреди комнаты голой, как иствикская ведьма, она не спешила одеться. Ей нравилась эта абсолютная свобода быть собой. Она открыла мольберт с холстом, над которым работала по ночам втайне от всех. Мэри всегда славилась колоритными пейзажами, но этот раз она писала портрет. Собирала на кончике кисти все свои сожаления о былом, саднящее чувство вины, погибшие надежды и воплощала их в цвет и форму, убеждая себя в том, что все было не напрасно.
Она чувственно провела руками вдоль своего дышащего всеми порами тела, особенно нежно поглаживая скучавшие без Кейна островки. Достаточно было закрыть глаза, и наслаждение возвращалось почти в той же мере. Ей стало жарко. Волны накатывали одна за другой.
Бесцеремонный стук в дверь отвлек Мэри. Она торопливо накинула рабочий халат, расцвеченный брызгами краски, и открыла дверь.
— Что, Кармен? — с еле скрываемым неудовольствием спросила Мэри.
— К вам пришли.
— Кто еще?
— Эмма Диаборн и Лили Картрайт, они на террасе.
У Мэри не было достаточных оснований отсылать друзей, она дорожила их добрым отношением.
— Скажите, что я умоюсь и тут же спущусь.
Когда шаги Кармен затихли в дальнем конце коридора, Мэри быстро вышла из мастерской, заперла ее и побежала в спальню, торопливо сбрызнулась под душем и упаковалась в приталенный сарафан. На полпути на террасу она обнаружила, что идет босиком. Чувствуя себя неисправимой, вернулась и нашла подходящую пару сандалий.
Подруги ждали ее на террасе, удобно расположившись в шезлонгах и нежась на солнце в темных очках и с запотевшими от ледяного лимонада стаканами в холеных ручках.
— Прошлось ждать? Простите. Не думала, что вы придете. Что-то случилось?
— Экстренное сообщение. — Таинственно улыбаясь, Лили сместила очки па кончик носа, медленно приоткрыла глаза и сощурилась от солнца.
— Какое экстренное сообщение? — искренне заинтересовалась Мэри. Но что-то в тоне подруги заставило ее насторожиться.
— Это ты должна нам сказать, — с наигранной суровостью произнесла Эмма. — Почему мы узнаем от этой ящерицы Лоретты, что наша лучшая подруга выходит замуж за высокородного англичанина?
— Все произошло так быстро, меньше часа назад, когда он привез меня домой, — с чувством облегчения оправдывалась Мэри, обрадованная, что причиной визита подруг стали последние события, а не застарелые язвы ее души.
— Вы провели эту ночь вместе? Ты обязана нам все рассказать в мельчайших подробностях, — сгорала от нетерпения Лили.
— Никаких подробностей, — категорически произнесла Мэри. При всей любви к подругам по клубу любовь к Кейну была неприкосновенна. Она налила лимонада в свой стакан и присела напротив Эммы.
— Мэри, позволь заглянуть хотя бы в щелочку, — взмолилась Лили. — Мы уверены, что вас связывает что-то необычное, иначе ты не упала бы в обморок, увидев его.
— Я упала в обморок из-за переутомления, а не из-за него.
— Ну разумеется. Ты всегда падаешь в обморок, переутомившись, — ехидно заметила Эмма.
— Я думала, что никогда не увижу его вновь. Не знаю, почему я потеряла сознание именно в тот момент. Глупо получилось, — Мэри чувствовала усталость, ей хотелось скорее отделаться от любознательных подруг.
— Не смей сожалеть. Получилось очень романтично, а не глупо. Любая хотела бы оказаться на твоем месте, когда он так галантно подхватил тебя на руки, — восторгалась Лили, возбуждая у Мэри воспоминание о его обжигающе горячих руках.
— Я уже в тот момент готова была поклясться, что он сделает тебе предложение, — подытожила Эмма.
— А у меня еще вчера не было такой мысли, — разочаровала их Мэри.
— Показывай кольцо, — с горящими глазами потребовала Лили.
— Нечего показывать.
— Новая мода — помолвка без кольца? — изумилась Эмма.
— Официально помолвка состоится только сегодня вечером.
— А сейчас у вас, значит, неформальная помолвка, так, что ли?
— Похоже на допрос с пристрастием. Мне это не нравится.
— Я все поняла! — воскликнула Лили. — Они барахтались в постели, когда он сделал ей предложение. Молодец, Мэри. Не каждая женщина способна так воспламенить мужчину.
— Это всего лишь твои домыслы, дорогая.
Еще тридцать минут они жонглировали ничего не значащими фразами, прежде чем подруги сочли возможным удалиться, взяв с нее обещание, что официальное предложение станет достоянием гласности. Мэри смотрела вслед удаляющимся экс-дебютанткам, благодарная уже за то, что они не считают ее аферисткой.
