— Ваша мать живет, кажется, на Багамах? Она знает о... — Эйлин замолчала, не решаясь продолжить.
— Мы разговариваем каждый день, — сообщил он и, пока Эйлин раздумывала о бедной женщине, которая, наверное, страдает из-за Кита, ввел ее на кухню, где представил ей свою экономку миссис Моррис — полную женщину лет пятидесяти.
— Здравствуйте, — с улыбкой произнесла Эйлин, пожимая ей руку.
— Надеюсь, что вы и мистер Лэнгфорд будете очень счастливы, — широко улыбнулась миссис Моррис.
— О! — ошеломленно воскликнула Эйлин и поняла, что отреагировала очень неудачно, не умея притворяться.
Но Гидеон сразу же пришел ей на помощь:
— Прости, Эйлин, но, поскольку через три дня ты станешь хозяйкой «Оуквейла», я сообщил об этом миссис Моррис.
— Конечно, — снова улыбнулась Эйлин, но от предложенного экономкой кофе отказалась.
Через минуту они шли обратно через холл, направляясь в гостиную. Эйлин пыталась привыкнуть к мысли, что она станет хозяйкой этого красивого дома, хотя, как она надеялась, очень ненадолго.
— Ты что-нибудь выпьешь? — спросил Гидеон. Эйлин, стоя на пушистом ковре, с восхищением оглядывала элегантную, уютную комнату.
— Лучше не надо. Ведь я за рулем, — произнесла она и во все глаза уставилась на него, так как он протянул ей раскрытый футляр с перстнем.
— Возьми, пожалуйста.
Эйлин машинально взяла перстень.
— Что это?
— Твой перстень в честь обручения.
Она подняла глаза от большого бриллианта и встретила твердый взгляд его темно-серых глаз.
— Я... — Эйлин хотела тут же вернуть перстень Гидеону, но они делали все это ради Виолетты. — Он н-настоящий? — спросила она. Ни один мужчина так отрицательно не влиял на ее умственные способности. — Бриллиант, я имею в виду.
— Разве я похож на человека, который подарит своей невесте фальшивый бриллиант? — усмехнулся Гидеон.
— Я тебе верну его, — пообещала она. — После...
Гидеон улыбнулся. Теперь, когда они были одни, он мог себе это позволить.
— Какая честная женщина! — поддразнил он.
— Поверь, такие женщины тоже существуют на свете, — шутливо повторила она его слова, сказанные в адрес Памелы.
— И я только что встретил одну из них, — ласково сказал Гидеон. Его взгляд скользнул по ее изящной фигурке. Взяв у нее перстень, он осторожно надел его на безымянный палец Эйлин.
Ее ноги стали ватными. Огромным усилием воли она заставила себя переключиться на более прозаическую тему.
— К вопросу о чемоданах, — выдавила она, отворачиваясь. — Один из них лежит у меня в машине.
Гидеон засмеялся, словно ему понравилось то, что она сказала. Возможно, если им обоим не изменит чувство юмора, они неплохо заживут вместе, и может быть даже, проведут вместе больше времени, чем сейчас предполагают.
— Ты не заперла машину? Я схожу за твоим чемоданом, — сказал он и вышел.
Когда через несколько минут Гидеон вернулся, Эйлин уже значительно лучше владела собой.
— Я отнес чемодан в твою комнату, — сообщил он. — А миссис Моррис говорит, что ленч готов.
Еда была превосходной, и Гидеон оказался прекрасным собеседником.
— Все очень вкусно, — сказала Эйлин, доедая кусок яблочного пирога. — Кажется, мне здесь понравится, — добавила она. Гидеон был так обаятелен, что ей не хотелось ничего скрывать, однако она быстро поправилась: — Временно! — Слава Богу, его типом были более опытные женщины, если говорить об отношениях постоянного характера, и... Господи, что это с ней?
До дня свадьбы Эйлин больше не приезжала в дом Гидеона. Она надела перстень, когда пошла в понедельник на работу, но, опасаясь, что любая, самая незначительная информация может уменьшить ее надежды на опекунство над Виолеттой, побоялась сказать даже Андреа, что любовь не имеет никакого отношения к ее обручению.
— К тебе можно? — спросила она Андреа. Эйлин, испытывая к начальнице огромное уважение, надеялась, что ей не придется слишком много лгать.
— Конечно. Какие новости? — спросила Андреа, имея в виду Джастину и Кита.
— Никаких, — ответила Эйлин и сразу приступила к объяснению цели своего визита. — Дело в том, что мне понадобится взять пару дней, — начала она, на всякий случай решив освободить себе помимо четверга еще и пятницу.
— Ты опять едешь в... — предположила Андреа, но тут ее взгляд упал на руку Эйлин. — Ты обручилась! — воскликнула она. — А я даже не знала, что у тебя есть друг! Кто он? И понимает ли, как ему повезло? — ласково добавила Андреа.
— Я... он... — беспомощно пролепетала Эйлин. — Все произошло очень быстро, но мы... нужны друг другу. — Это не было ложью. Один без другого они с Гидеоном имели бы значительно меньший шанс добиться опеки над Виолеттой. — Гидеон Лэнгфорд и я...
— Гидеон Лэнгфорд! — воскликнула пораженная Андреа. — Ну конечно, вас познакомила сестра, — закивала она, предположив (это не приходило в голову Эйлин), что они с Гидеоном знакомы уже давно и столь же давно любят друг друга. Во всяком случае, когда Андреа пожелала ей счастья, в голосе ее не слышалось ничего, кроме искренности и тепла.
— Дело в том, что мы решили... пожениться в четверг. Это будет скромная церемония в тесном кругу, потому что...
— О, моя дорогая! Я так рада! Я очень беспокоилась за тебя. Но если это Гидеон Лэнгфорд... — Тут Андреа замолчала. — Ведь ты не покидаешь нас? Ты пришла ко мне не затем, чтобы подать заявление об уходе?
Эйлин почувствовала облегчение оттого, что разговор прошел значительно лучше, чем она ожидала.
— Нет! Конечно, нет. Ты ведь знаешь, какое удовольствие я получаю от работы с тобой. Мне просто нужны два дня, четверг и пятница. И все.
Вернувшись в свой кабинет, она тут же отменила встречу со своим адвокатом, мистером Оллереншоу. Гидеон, кажется, все предусмотрел. Она не могла придраться к тому, что он делал.
Вечером Эйлин поспешила домой, лелея надежду, что пришла открытка от Джастины. Но из Австрии ничего не было.
Неожиданно около семи заехал Гидеон. Эйлин обрадовалась его приходу.
— Ты предупредила на работе, что тебя не будет в четверг? — спросил он, стоя рядом с ней в кухне, пока она варила кофе.
Видимо, ему не приходило в голову, что она должна была отпрашиваться с работы.
— Да, — ответила Эйлин и с легким смущением призналась: — Я попросила еще и пятницу...
— Может, ты хотела бы куда-нибудь поехать?
— Нет! — решительно отвергла она эту идею.
— Видимо, мое обаяние начинает мне изменять, — протянул он и, широко улыбнувшись, признался: — Забавно. Я тоже сказал, что меня не будет в пятницу.
