— А-а-а… Другая планета… Тогда понятно.
— Ничего не понятно! Ни капельки! — рассердилась Даша. — К вам что, так часто с других планет попадают?
— Да нет, — нервно облизнулась Шера, — из разумных — практически никто.
— А все-таки? Конкретнее?
— Бывают изредка, — неохотно проворчала Шера, — только я их почти не вижу. Фома их, как и тебя, сразу же по тракту отправляет.
— А из разумных на вашей планете кто обитает?
Шера вздохнула:
— Вот ведь пристала. Здесь же Центр. Здесь многие бывают. Из разных систем. Кое-кто и навсегда оседает. Кому нравится… Это не запрещено. Если, конечно, придерживаться общих правил. А за этим строго следят.
— А все же? Это не ответ! — упорно допытывалась Дашка.
Но Шера лишь гулко вздохнула. Тяжело поднялась на ноги и, окинув девочку явно сожалеющим взглядом, мерно побрела прочь, к лесу. Только и буркнула на прощание:
— Сама все увидишь, раз здесь оказалась. Просто будь осторожнее. И с тракта не сходи. По тебе ведь сразу не скажешь, что ты из разумных… — И она ехидно рассмеялась.
Даша, возмущенно сжав кулаки, промолчала.
А что ей сказать? Что именно по Шере этого не кажешь? Или по Фоме? Судя по услышанному, один Бог знает, на кого ей тут придется наткнуться.
Настороженно прислушиваясь к постепенно удаляющемуся гулкому топоту, девочка вдруг оказалась в своей комнате, в постели. Кулаки были по-прежнему сжаты, на ногах кроссовки, а на голове — кепка. Рюкзак же остался в том мире. Под деревом.
Самое интересное, спать Дашке совершенно не хотелось. Ну, ни капельки. Хотя казалось, что она и не спала вовсе.
Матильда, сидевшая у ее постели, заметила, что Даша открыла глаза и бросилась к ней. Тщательно обнюхав девочку, она, наконец, лизнула Дашу в щеку и плачущим голосом пробормотала:
— Опять эти чужие запахи. И много…
Даша выяснила странную вещь. Оказывается, она никуда и не пропадала! Спала себе все время спокойненько на своем диванчике. Только на секунду, совсем недавно, встревоженной Матильде вдруг показалось, что ее фигура как-то задрожала и размылась… И тут же девочка появилась вновь! Но уже в кроссовках и кепке, со сжатыми кулаками. И сразу на Матильду повеяло чем-то абсолютно чуждым и незнакомым. А в следующее мгновение Даша уже открыла глаза.
Внимательно выслушав Матильду, девочка недоуменно пожала плечами. Понять все это было трудно. Практически невозможно. И в который раз Даша пожалела, что рядом нет Марии. Наверное, только она одна и помогла бы Даше во всем разобраться.
А так… Так будем просто жить. И принимать все, как есть. Без излишних мучительных раздумий на тему: а почему… Все равно это ничего не дасе.
— Потому, и все! — проворчала девочка. — Такая вот элементарная программка на будущее!
Матильда тесно прижалась к Даше и в предельно категорической форме потребовала следующей же ночью взять ее с собой.
Чем она, в конце концов, хуже кроссовок?!
И тяжелее ненамного.
Даша пообещала.
Глава 12 Дашка в роли миротворца, или Ванька и Ко
Утром Ванька, сунув Дашке утащенное для нее из дома яблоко, всю дорогу оживленно рассказывал девочке о какой-то совершенно «обалденной» компьютерной игре, обещанной отцом ко дню рождения, если он, Ванька, за оставшуюся неделю не нахватает троек.
— А почему ты их должен нахватать? — удивилась Даша.
— Ну, ты даешь! — восхитился Ванька. — А у тебя что, по английскому и русскому другие отметки?
— Другие, — сухо сказала Дашка и, чуть помолчав, спросила, какие же предметы Ваньке нравятся?
Ответ был исчерпывающим и предельно кратким.
— Да никакие!
И Ванька пустился в пространные пояснения: ну, ладно, математика еще туда-сюда, здесь у него в основном пятерки, четверки. Ну, чтение тоже вполне можно терпеть. Черт с ним, с чтением! Но уж русский! Или английский! Это уж ни в какие ворота! Это ж прямо издевательство над его, Ванькиным, достоинством! Причем оба языка друг друга стоят!
Вот взять русский, например, слово «пошел». Ну, почему, скажите, пожалуйста, оно пишется через «е», когда любой нормальный человек, имеющий хоть какое-то подобие ушей, там ясно слышит «о»! Только из-за одного этого проклятого словечка Ванька уже столько трояков нахватал.
— Но ты же знаешь, как оно пишется! — удивилась Дашка.
— Ага! — кивнул мальчишка. — На словах знаю! А как до диктанта доходит, обо всем забываю и пишу «о». Хоть тресни! А английский еще чище. Слышится один звук, а букв — несколько. Или вообще пишется не то, что слышится! Выводишь в тетрадке «корыто», читаешь — «Копенгаген»! Ну, кому это нужно?!
— Зачем же ты сунулся в английскую школу?
— Ну да! — возмутился Ванька. — Я сунулся! Как бы не так! Это меня сунули! Мои драгоценные мамочка и папочка! Которые мне все уши прожужжали, как важно в наше время знать английский! И что ребенок должен быть лучше родителей! И грамотнее! Вот и заставляют соответствовать… — уныло заключил он.
Даша рассмеялась и заявила, что если Ванька хоть чуть-чуть поднажмет, то уж на четверочку непременно вытянет. Причем, оба языка.
На что Ванька безнадежно пожал плечами и угрюмо проворчал:
— А как же. Обязательно вытяну. Если поднажму. Сотню раз уже об этом слышал.
* * *
У самой школы, мальчишка вдруг засуетился и забормотал, что здесь Даше нужно от него держаться подальше. А то его за углом может поджидать Петросян с компанией и ему, Ваньке, для полного счастья как раз не хватает, чтобы и в Дашу камнем угодили.
Даша удивилась. Попридержав мальчишку за воротник, она требовательно поинтересовалась, почему это мифический Петросян открыл на Ваньку сезон охоты?
— Да так… — буркнул мальчик.
Но Даша его не отпускала. Ванька понуро сознался, что поймал Петросяна в раздевалке, когда тот шарил в карманах у Люськи Шиловой, да сдуру и брякнул при всех там же, чтобы прекращал…
Вот и остался виноват. Потому что хитрый Петросян выкрутился, заявив классу, что Ванька сослепу все перепутал. Мол, он рылся в карманах собственной куртки, которая просто висела рядом с Люськиной.
— Может, ты действительно перепутал? — строго спросила Дашка.
— Ну, вот… — жалобно протянул Ванька, — теперь и ты сомневаешься…
И горячим шепотом объяснил, что перепутать он никак не мог. Ну, никак! Ведь куртка-то Петросяна к тому времени давно уже была на нем. Куртка же Люськи — ярко красная и спутать ее ни с чем невозможно.
— Ладно-ладно, — ободряюще проворчала почему-то сразу же поверившая ему Даша, — не переживай. Разберемся.
