Чудовище понесло Триану к Вратам. Когда они подошли вплотную к мерцающей, светящейся завесе, Триана закричала.
Они коснулись завесы. И прошли сквозь нее.
И Врата закрылись за ними.
Лорд Киндрет сложил пальцы «домиком» и посмотрел на своего сына Гилмора, только что принесшего ему весьма.., хм.., весьма своеобразные новости. Киндрет пока что плохо понимал, что об этом думать. И еще хуже понимал, что же с этим делать.
На столе у него лежал письменный отчет Киртиана — повторение того, что молодой лорд рассказал ему по телесону. И хотя придраться было вроде бы и не к чему, отчет вызывал у него смутное ощущение неудовлетворенности.
Нет, конечно же, всем известно, что лес, граничащий с поместьем Чейнара, полон единорогов и еще Предки знают каких тварей. И на самом деле, не было никаких реальных причин надеяться, что Киртиан и вправду обнаружит логово этих полукровок. В конце концов, они веками ухитрялись прятаться там, да так, что никто и не замечал, — так как же их было отыскать одному-единственному молодому эльфийскому лорду?
Но… В докладе чувствовалась какая-то недосказанность. Как будто Киртиан что-то скрывал от него. Но Киндрет даже предположить не мог, что же собой представляет это «что-то».
И вот теперь к нему в рабочий кабинет заявился этот несчастный недоумок, Гилмор, и сообщил потрясающие новости: леди Триана и лорд Аэлмаркин пропали. Они покинули свои поместья, прихватив походное снаряжение и свиту из рабов, причем в эту свиту (по крайней мере, в свиту Трианы) входили рабы, обученные на лесничих. И вот теперь оба они пропали, и их поместья охватило смятение.
Рабы, оставшиеся без указаний, не знали, что же им теперь делать. Гилмор вместе с приятелями явился в поместье к Аэлмаркину на заранее обговоренную вечеринку, на которой должна была присутствовать Триана, и обнаружил, что ни того, ни другой нет, что они исчезли бесследно.
— Спасибо, Гилмор, — сказал Киндрет сыну со всей серьезностью, какой только заслуживало внезапно проявленное сыном соображение. — Большое спасибо. Может, ты пригласишь своих друзей, лишившихся обещанного празднества, сюда? Можете веселиться целую неделю, если хотите.
Как он и ожидал, при мысли о подобных перспективах вялое лицо Гилмора просияло. Киндрет вызвал своего управляющего и отослал сына вместе с меньшим лордом заниматься организацией празднества. Итак, лорд Белат обо всем позаботится, а Гилмор созовет кучу приятелей…
Да, работать в таких условиях будет невозможно. Может, перебраться на время в охотничий домик, пока молодые гуляки будут тут гудеть? Но временные неудобства — небольшая цена за столь пикантные новости, особенно если Гилмор будет приносить их и впредь.
Уж не это ли скрывает Киртиан?
Нет, это как-то не вязалось с представлениями Киндрета о молодом лорде. Если бы Аэлмаркин плохо кончил — или тем более если бы Киртиан сам его убил, — он вряд ли стал бы это скрывать. Киндрет прекрасно понимал, что могло заставить Аэлмаркина потащиться за Киртианом в глушь — Аэлмаркин с удовольствием подстроил бы кузену «несчастный случай». Но если бы он погиб при попытке устроить этот самый случай, а Киртиан это обнаружил, зачем бы Киртиану это скрывать?
Какой в этом может быть смысл? Если бы Аэлмаркин затеял какую-то гадость и угодил в собственную ловушку, Киртиану следовало бы с удовольствием раструбить об этом на всех углах.
И Триана, исчезнувшая в то же самое время… Лорду Киндрету приходило на ум одно-единственное объяснение: она тоже отправилась следить за Киртианом. Но вот зачем ей это могло понадобиться, он совершенно не представлял.
Киндрет скрипнул зубами, чувствуя, как в душе поднимается бессильное раздражение. Это ощущение было новым для него — и оно ему не нравилось. С тех самых времен, как он пришел к власти и занял место в Совете, Киндрет всегда — всегда! — знал, кто что делает и почему. В особенности — почему. А теперь начали происходить вещи, которых он не предвидел и не предчувствовал — и, что хуже всего, даже не представлял, что могло стоять за этими происшествиями.
Что заставило Аэлмаркина потащиться в глушь за Киртианом, которого он ненавидел? Или, если уж на то пошло, что двигало Трианой? Что общего могло быть у этих двоих?
Лорд Киндрет на миг прикрыл глаза, очистил сознание и с усилием подавил эмоции, бушевавшие в его душе.
В эмоциях пользы нет. Ему нужны не эмоции, а логика и здравый смысл.
Как только Киндрет очистил свой разум от излишних чувств, он наконец-то кое-что припомнил. А именно — что общего было у Трианы с Аэлмаркином. Социальный слой, к которому они принадлежали: младшие сыновья и дочери. Тот самый слой, к которому до мятежа принадлежали ныне взбунтовавшиеся молодые лорды.
А что, если Аэлмаркин и Триана вовсе не следили за Киртианом, а отправились, по случайному совпадению, в один и тот же район, чтобы встретиться с беглецами?
Что, если Аэлмаркин с Трианой были шпионами мятежников, нарочно оставшимися среди старых лордов?
Но тогда… Тогда неудивительно, что Аэлмаркин так старательно убеждал всех, будто его кузен Киртиан — полоумный! И неудивительно, что он так бесился, когда Киртиан занял пост главнокомандующего!
Это была всего лишь гипотеза — причем гипотеза, не имевшая доказательств, — но на всякий случай ее стоило держать в запасе. Она могла пригодиться.
Ну а пока что ему следует известить об этом происшествии прочих членов Совета. Если получится — первым.
Был ли кто-нибудь из отпрысков других членов Совета приглашен на эту несостоявшуюся вечеринку? Возможно, но вряд ли их там было много; и, похоже, покамест никто из них не поделился этой новостью с отцами.
Отлично. Пускай он вынужден стоять на зыбкой почве предположений — но он и это сумеет использовать к своей выгоде.
Лорд Киндрет подтянулся, велел принести крепкого вина и начал прикидывать, что и как он скажет Совету. И на губах его заиграла легкая усмешка.
Да, он, бесспорно, кое-что выиграет. У Трианы имелся какой-то дряхлый кузен, который теперь поспешит заявить свои права на ее поместье, но ближайшим родственником Аэлмаркина был Киртиан… А Киртиан вряд ли захочет завладеть крохотным поместьем Аэлмаркина или его фермой, на которой разводили рабов для удовольствий.
А поместье, на которое никто не претендовал, по традиции отходило главе Совета.
То есть в данном случае лорду Киндрету.
Ну, а если вдруг встанет вопрос о том, насколько эта конфискация правомочна, он, Киндрет, сможет пустить в ход свою теорию, заклеймить Аэлмаркина как предателя и отмести все возражения.
Киндрет кивнул, отвечая на собственные мысли, и вновь почувствовал под ногами твердую почву. Прекрасно.
Теперь он вполне сориентировался в обстановке. Нужно связаться со всеми членами Совета, сообщить им об исчезновении и посмотреть, кто как отреагирует. По тому, кто как воспримет это известие, можно будет судить о многом.
