Книга Русь - Арийская колыбель. От Волги до Трои и Святой Земли - Анатолий Абрашкин

Там вражья сила гибель встретит.

Там сердце крепче, чем свинец.

Не властна там судьба–злодейка,

Там жизнь — алтын, а смерть — копейка,

а также в образах Низа и Эвриала. У Вергилия это троянские юноши, готовые броситься в бой. У Котля- ревского они уже не троянского племени:

Хоть были крови не троянской,

Иной какой–то, басурманской,

Но знали службу казаки.

Молодцеваты, крепки, ловки,

Пошли к Энею по вербовке.

Дальше выясняется, что отцом одного из этих юношей–земляков был «сердюк» — украинский казак наемных пехотных полков в XVII–XVIII веках. Таким образом, они сражаются как наемные воины, но на первом месте для них не денежное вознаграждение, а верность присяге и верховному командиру:

Эней — отец, а матерь — бог.

Котляревский рисует картину идеального устройства войска в империи. Наверное, именно такой ему представлялась роль казаческих формирований в русской армии.

Как видим, сказка Ивана Петровича Котляревского содержит крайне актуальный для того времени внут–риполитический «сюжет». Но самым сильным впечатлением от этой поэмы является, однако, идея внешнеполитическая. Мысль о причастности русских к возведению Рима, в какой бы сказочной «упаковке» она ни преподносилась, способна лишить покоя не одну мудрую голову. Котляревский, вроде бы шутя и как бы ненароком, напоминал о могучей концепции монаха псковского Елеазарова монастыря о Москве как «третьем Риме». Православные мыслители XV–XVI веков, стоявшие у истоков этой идеи, посредством ее вели родословную не только от Византии («второго Рима»), но и от «первого Рима» — ойкумены, узнавшей явление Христа. Словом, они исходили из идеи единой цивилизации, имеющей метаисторические основания и ведущей свою линию от «первого» к «третьему Риму». Не случайно и первые русские цари вели свою родословную не от Палеологов (династия византийских императоров), а от Августа — императора «первого Рима».

Можно не сомневаться, что если бы Котляревский решился написать серьезный труд о том, что казаки участвовали в закладке Вечного города, то он подвергся бы самому безжалостному осмеянию. Понимая это, поэт поступил по–другому. Он сам посмеялся над критиками идеи древнего происхождения русского народа. Котляревский выступил хранителем этой идеи и тем самым обессмертил свое имя для русской истории.