года вперёд. Мы не стали все шкурки показывать, Евсейка говорил, что хорошую цену даст.
— Верно, мы привезли всё, будете довольны.
— Ладно, однако, будет.
— Здравствуй, Эликан, — сказал Евсей, подходя к старикам.
— Здравствуй, Евсейка, Родька с тобой?
— Да.
— Мы ждали вас, ты обещал.
— Раз обещал, значит, приехал, — ответил Евсей. — Всё хорошо в стойбище?
— Хорошо.
— Чужие люди не приходили?
— Оробак видел, что идут сюда какие-то люди, завтра придут, в лесу снега много, не могут быстро бежать.
— Вот и хорошо, что мы успели вперёд, встретить их нужно достойно.
Евсей пошёл к мужикам и сказал, что делать дальше. Сказал, чтобы были настороже, но не ввязывались в разговор.
— Эликан, — сказал он. — Торговать будем завтра с утра, а сегодня будем отдыхать немного и готовиться.
— Это верно, время есть, река ещё постоит, — кивнул старик.
— Скажи всем, пусть готовят всё, что припасли.
— Лаврен, Евсей у вас главный? — спросил Эликан.
— У него голова молодая, толковая. Молодец, хороший мужик.
— Да, — сказал Эликан, набивая трубку, — не обманывает. А ты?
— А я попросился только сходить сюда. Так захотелось, что мочи нет. Аж по ночам подвывать стал, как волк. Попросил Евсея взять с собой, хотя какой из меня работник? Скучаю я по этим местам, будто прирос. Душа рвётся сюда. Как поедут без меня, так мне плакать хочется, как малому ребёнку. Вот и с тобой повидаюсь, а то сколько нам ещё осталось?
— Евсей говорил, что у тебя жёнка есть?
— Живём помаленьку. Выходила она меня, считай, на ноги поставила, хорошая женщина, доброй души человек.
Вскоре и хозяева, и гости дружно работали зубами, поедая горячее мясо молодого изюбря, добытого Оробаком. Евсей выставил немного водки, только немного отметить встречу с друзьями. За разговорами засиделись допоздна, спать разошлись по чумам — места хватило для всех.
Утром, едва только разложили товар, как из-за поворота показался ещё обоз. Не доходя немного до стойбища, обоз остановился, от него отделился человек и пошёл к чумам. Евсей вышел навстречу, мужики встали позади стенкой, берданки лежали под рукой.
— Кто такие будете? Почему на чужих землях торгуете? — крикнул мужик, подходя.
Низкий, коренастый, уверенный в себе, он шёл напропалую, пытаясь смутить Евсея. Но тот, когда мужик попытался пройти мимо, сказал:
— Куда путь держишь?
— Я по закону здесь, а вот вы кто такие? — остановился мужик, понимая, что нахрапом взять не получилось.
— По какому закону ты здесь?
— У меня бумага есть с печатями, где говорится, что только я имею здесь право торговать и даже охотиться. Мои это земли.
— Покажи бумагу, — сказал Евсей и улыбнулся, вспоминая рассказ Хрустова про эти бумажки, как за десять рублей можно приобрести половину Сибири.
— Читать-то умеешь или толмача позовёшь, — съязвил мужик.
— Разберусь. — Евсей развернул бумагу и вслух прочитал: — «Протасов Иван Никитич имеет право на владение…» Вот что я тебе скажу, Протасов Иван, шёл бы ты отсюда по-тихому, да скажи Симке Милкину, что если он продаёт такие цидульки, то пусть ставит печатей столько, сколько нужно. А нужно три печати — глянь. — Евсей развернул свою бумагу перед лицом изумлённого Ивана.
— Ай да Симка, сукин сын, ну ты у меня ответишь за всё, — только и выдохнул он.
— А теперь давай поворачивайся и иди туда, откуда пришёл, да накажи там своим дружкам, что здесь просто так не пролезет. Ты напугать можешь карагасов, но не меня.
— Вот ярыжка, ну ты у меня умоешься ещё кровью, — бормотал Иван и махнул рукой своим обозникам: — Давай разворачивай!
Торговали весело: цену давали хорошую, люди брали много. Когда товар чуть подешевле, то и безделушки оказываются очень нужными. Были проданы и три берданки, но за них запросили дорого. Ружьё — это такой товар, за который не торгуются. Евсей тоже добавил патронов побольше обычного. Все были просто в восторге — давно так удачно не проводились торги. Золота, на которое рассчитывал Евсей, оказалось немного, и то все самородки. Решив привлечь внимание к этому промыслу, он на жёлтые камушки давал хорошие ножи, они были в особой цене. К вечеоу все было распродано. То немногое, что осталось, пришлось раздарить и отдать в счёт будущего года. Даже и так было очень выгодно.
Когда Евсей с Хрустовым прикидывали, во что обойдётся эта экспедиция, они не рассчитывали на такую удачу. Теперь дело было сделано. Нынче повезло потому, что сезон у карагасов был удачным. Но на следующий год, кроме всего прочего, и слухи пойдут, как Евсей выгодно торгует, значит, можно будет рассчитывать на большее количество покупателей.
Вечером Евсей выставил водки, чтобы отметить доброе дело.
— Это просто угощение, — сказал он Эликану. — Покупать никто ничего не будет, значит, можно праздновать.
— Теперь можно, — согласился старик.
— Мы завтра будем собираться, а потом и пойдём с утра.
— На следующую весну ждать? — спросил Эликан.
— Делайте также: на суглане возьмите ровно столько, сколь нужно, чтобы нас дождаться. А потом и мы придём так же, как и в этот раз. Только если придут другие люди, с ними торг не заводи, скажи, что всё оставил на суглане.
— Не только я, но и другие знают, как остаться без ничего.
— Эликан, может, что-то ещё хочешь заказать на следующий раз, говори, если будет возможно, то привезём.
— Нет, ничего не надо, — ответил старик.
— Эликан, давай выпьем, — подошёл Маркел.
— Маркелка, Евсейка говорил, что у тебя жёнка, как маленькая косуля, а сердитая, что росомаха, верно?
— Врёт он всё, твой Евсейка, куда там росомаха, целая медведица, — хохотнул Маркел. — Нет, Эликан, жена у меня хорошая, веселая.
— Это хорошо, когда весёлая. А детишки есть?
— Есть и детишки, давай выпьем за вас, — сказал Маркел и опрокинул кружку, выдохнул и добавил: — Хорошие вы люди и живёте тихо, мы так не умеем.
Лаврен уединился с Эликаном. Два старика разговаривали, улыбались, Лаврен при этом подливал себе совсем понемногу водки, а Эликан только покуривал трубку. О чём они говорили, Евсей не слышал, только смотрел на них и радовался тому, что согласился взять Лаврена с собой.
Оробак сидел у костра на улице вместе с Родионом. У этих друзей была своя тема — охота. Об этом они могли говорить долго, тем более что у Оробака получился очень хороший сезон. Он рассказывал, сколько
