жреческие покои, Оливер последовал за Жизелью в укромное место, доступное очень немногим — Жизель не славилась гостеприимством, несмотря на близость ее владений к царским. Магнус также жил неподалеку, все это время Оливер с Жизелью были соседями.
Дом Жизель обставила без показной роскоши, но со вкусом и добротно. Жилище Анели, как и собственное Оливера характеризовались гораздо большей разболтанностью.
Сложив руки, Жизель скромно ожидала похвалы или же предложений что-то изменить — это был ее первый опыт. Никому раньше она не признавалась в любви и никого из любовников не пускала на порог.
Оливер нашел убранство ее дома прекрасным. Создавать собственную комнату было слишком поспешным шагом, и Оливер предложил только расширить постель, что Жизель послушно исполнила.
Оливер почему-то отличался от остальных мужчин — с ним легко было вести себя естественно и общаться свободно.
Жизели хотелось верить, что теперь, когда все происходит по взаимному полному согласию, Оливер не окажется подлецом и будет бережен с ее чувствами.
Глава 507. Роберт и Ко
В конце концов Леон сообразил, что очень затянул со всеми сроками — примирения, извинений, пауз. Осознание со страшной силой придавило его к земле, и сидя в одиночку вечером в полутемной кухне, Леон, ни на что не надеясь, прошептал:
— Неля, вернись… Я очень тебя люблю и очень по тебе скучаю…
Прошло десять минут. Потом полчаса тягостного ожидания…
Леон собирался подняться и достать бутылку — ему вновь резко захотелось выпить — но маленькие прохладные ладошки, опередив намерение, закрыли ему глаза.
Анеля пришла… Наверняка сорвалась со своих занятий, она не знала же, когда Леон ее позовет…
Обернувшись, Леон притянул бесконечно дорогую ему девушку к себе. И так как он сидел на стуле, то уткнулся лицом стоящей на ногах Анеле в грудь:
— Прости меня… Очень прошу…
Анеля звонко рассмеялась, ей было щекотно:
— Хорошо, прощу. Ты только больше так постарайся не делать.
* * *
— В общем, я ее люблю! Хотя ее характер… Ох и крутооой!
— Вот как, — Роберт несколько не ожидал подобной развязки конфликта. — Тогда приводи ее как-нибудь к нам. Познакомь.
С учетом всей предыстории Роберту сложно было сходу поверить, что его друг влюбится в свою мучительницу. С другой стороны, сам характер «мучений» делал этот финал абсолютно закономерным. Магнус предупреждал.
Нехотя Роберт признавал, что если и найдется женщина, способная приворожить Оливера надолго, это будет не кокетливо-податливая легкомысленная Анеля, а некто жесткий и властный, умеющий держать страсти Оливера в узде — и обязательно руками в бархатных перчатках. Худшее, что эти «перчатки» могли бы сделать — запретить друзьям видеться. Тут бы Роберт не стерпел.
В остальных случаях Роберту приходилось мириться с тем, что не он единственный является для Оливера авторитетом. Это было неприятно, однако не смертельно.
В связи с переездом на юг между Робертом и его пышноволосой, своенравной, но очень тактичной женой опять начались трения по поводу того, как же им жить дальше: продавать ли квартиру в Городе и окончательно перебираться на юг, вероятно со сменой работы, или же бывать в теплых краях время от времени, снимая жилье. Кроме того, оставался вариант купить на юге какую-либо недвижимость.
По здравому размышлению рисковать трудоустройством единственного кормильца семье с младенцем было глупо, постоянно искать дом — тоже.
Роберт всегда откладывал деньги, потому принялся изучать объявления о продажах.
Колетт возобновила умеренные занятия спортом — с одной стороны, ей нельзя было терять молоко, а с другой, несовершенства фигуры начали раздражать впечатлительную Колетт. В Городе на фоне закутавшихся людей это было не столь актуально, а на курорте ей хотелось выглядеть для мужа самой красивой.
С Антоном во время тренировок Колетт оставался или Роберт, или Эрин, легко нашедшая с Робертом общий язык. С самого их знакомства эти двое сохраняли приятельскую, не особо душевную, но в то же время довольно теплую дистанцию.
* * *
— Нет, милый мой, из жрецов я тебя не отпущу. Ишь чего, только я нашел помощника, как ты утекаешь?! Неа, — Магнус сладко улыбался, — будешь принимать заявки и общаться с посетителями. А вот гостий разрешаю тебе не звать, тут чисто твоя воля. Объявить что ли конкурсный набор желающих на должность жреца, дарящего наслаждение?
Оливер внимательно слушал Магнуса. Разные выражения сменяли друг друга на его гордом лице с высокими скулами.
— Я должен буду продолжать жить здесь?
Маг ласково сощурился:
— Нет. Живи, где хочешь. Главное, на работу являйся вовремя. Личная жизнь, знаешь ли, одно дело, публичные обязательства другое, а сыновний долг третье. Можешь идти.
Такая свобода обрадовала Оливера — Жизель позволила ему свободно навещать себя, и Оливер пользовался своим правом с тем, чтобы встречать ее после больничных трудов с вопросами:
— Привет, любимая! Как ты сегодня? Устала? Утомили пациенты мою рыженькую?
Ничего не отвечая вслух, Жизель подходила и обнимала Оливера, восстанавливаясь энергетически и ощущая себя под его опекой.
Сама же она казалась Оливеру настолько беспомощной в эмоциональной жизни, что Оливеру думалось, будто он много мудрее этой колкой, но такой ранимой девочки, и обязан о ней заботиться.
Слухи даже пошли им на пользу: народ был теперь осведомлен о страстном темпераменте Жизели, и хотя многие эльфийки расстроились, публичное объявление Оливером, что он не зовет больше гостий, было встречено с сочувствующим пониманием.
Глава 508. Связи
Флавиан исправно поддерживал амплуа капризного артиста — не успел он разогреть поклонников слухами о любимой человеческой девушке — ошеломительно красивой — как, не продемонстрировав таинственную прелестницу никому, начал появляться на публике с Николь, непременно держась за руки.
Грядущее его перерождение в сына царевича было для анамаорэ чем-то вроде догадок и слухов, отнюдь не свершившимся фактом. Потому Флавиан и Николь просто попирали существующие нормы.
Украшенные цветами, они всюду ходили или сидели вместе, болтая, смеясь и пропагандируя «порочную любовь». Николь переехала в широко известный дом Флавиана в цитрусовой роще, и что происходило между ними за закрытыми дверями, оставалось только сочинять.
В действительности Николь, очарованная вечеринками лишь для себя одной, комплиментами, подарками и обходительностью Флавиана, стала его подругой и соратницей в делах. Любовниками они не были, хоть и проводили много времени за поцелуями.
Как бы там ни было, поклонники о них постоянно говорили. Он и она в одном клане, это же обделяет других анамаорэ ценным профессиональным опытом! Лучше бы им встречаться с кем-то еще!
* * *
Эстелла, чрезвычайно чувственная и эффектная, лишившаяся последних следов робкой застенчивости,
