это я, а потом сложил руки в замок, положил на этот замок подбородок и уперся локтями в стол. — А теперь скажи, что я упустил? Какую еще грязную историю прячет от меня моя возлюбленная, не желающая чтобы я лишнего волновался, сестрица?
Лука подняла руки раскрытыми ладонями ко мне.
— Я сдаюсь, ваше высочество, — сказала она. — Хорошо, ты все узнаешь. Но цена будет высока, Ганс. Ты сам захотел, и видит свет-птица, не из моих губ ты услышишь так желанную тобой правду. Тебе не понравится.
— Там нечто настолько отвратительное? — спросил я осторожно.
— Весьма, — кивнула Лука, а потом, опустив руки на стол, добавила. — Через пять дней съезди, навести свою старую няньку. Она так ждет твоего визита, а ты уже полгода не едешь.
Я прикусил губу. Да уж, я так и не нашел в себе сил повстречаться во второй раз со старой соной Лони. Значит, пришло время?
— А теперь давайте играть дальше, — Лука загнула палец и хитро улыбнулась Эллиоту. — Давай, мелкий, я на тебя надеюсь. У него всего-то два пальца осталось!
— Я никогда не носил лисью маску, — сказал Эллиот невозмутимо.
— А я никогда не не состояла в Вадгардской гильдии воров, — добила лису Джус.
— Ах ты заяц! — подскочила Лука, не забыв загнуть последние два пальца. — Ты с ними сговорился!
— Нет, подруга, — ухмыльнулся Эллиот. — Просто этот парень слишком красиво тебя уделал, чтобы не переметнуться на его сторону. К тому же это мужская солидарность…
71. Сказка замка Лэд
К дому старой няньки я ехал с плохим, просто ужасным предчувствием. Передавалась моя нервозность и Кае, что тряслась в седле гнедой лошадки впереди меня. Потому ехали мы до остервенения быстро, не сговариваясь решив покончить со всем этим поскорее. Коляску даже с собой не взяли, чтобы не мешалась. В конце-то концов ноги все еще меня держали, хотя ходить я мог только по стенке или держась за кого-либо. Одно время я подумывал костыли выпросить, да не решился. Все боялся, что перегружу слабые нижние конечности и они снова откажут.
Двухэтажный дом стоял в окружении луж — не так давно начался сезон дождей, что-то наподобие нашей осени. Листья с деревьев облетали, хотя бы раз в неделю лило как из ведра и частенько громыхало. Не смотря на это все равно было жарко, а в связи с повышенной влажностью — еще и душно как в парилке. Кая, правда, обещала, что скоро похолодает, но не на долго — всего месяца на два-три. А потом природа обновиться и снова повиснет над континентом адское драконово пекло.
Спрыгнув с лошади, Кая подвела ее за уздцы к нужной нам двери. Дверь была все такой же зеленой и такой же облезшей, только теперь она еще и перекосилась, отчего не закрывалась. Это меня чуть испугало — в Вадгарде открытыми двери домов оставляли когда кто-то умирал. Здесь считалось, что душа не может проходить сквозь стены, и чтобы она ушла в следующую жизнь ей нужно обязательно открыть дверь, иначе она может остаться злобным призраком.
В общем, сложно было придумать примету хуже, чем входная дверь, которая не закрывается.
— Я стучу? — спросила Кая.
— Да, — кивнул я, собрав остатки храбрости. — Да, стучи. Что бы не случилось — я чувствую, что должен знать…
— Крепись, мой принц, — вздохнула сипуха. — И готовься к тому, что узнавать правду будет не у кого.
Придержав дверь, Кая громко по ней постучала. Как и в прошлый раз с косяка посыпались опилки, и сразу же вслед за ними раздались торопливые шаги. Открывшая нам сиделка, которую я худо-бедно помнил по прошлому разу, окатила меня неожиданно холодным, почти ненавидящим взглядом. Окатила, но тут же собралась и учтиво поклонилась в пояс.
— Ваше высочество принц, добрый день. Что привело вас в наше скромное жилище?
— Я пришел к соне Лони, — сказал я. — Могу ли я увидеться с ней?
— Сона Лони совсем плоха, — холодно ответила девушка. — А после визита ваших людей ей стало еще хуже, ваше высочество. Так что я не уверена даже, что она сможет с вами поговорить.
Сердце у меня сжалось, я закусил губу. Лука-Лука, что же ты наделала? Про эту ли высокую цену ты говорила? Да, впрочем, поворачивать было поздно и я кивнул.
— Ничего, я хотя бы увижусь с ней.
— Тогда проходите, — буравя меня ненавидящим взглядом, безропотно отошла в сторонку от двери сиделка.
Кая спустила меня с лошади и я, опершись на нее, похромал к двери. Лестница, пятнадцать высоких ступеней — настоящая пытка для ног. Пытка, которую я заслужил отчасти за свое эгоистичное желание узнать очередной мерзкий секрет Ласлы. Однако я подозревал, что настоящая пытка ждет меня выше, в комнате старой няньки.
Из комнаты соны Лони пахло духами смерти. Запахи старости, застиранных тряпок, мочи, пота и гнилых зубов чуть перебивал душный, чадящий дым зажженных на тумбочке благовоний и Вадгардских травяных микстур. Грудь старухи вздымалась под тонким одеялом, на белом пододеяльнике красовалась россыпь красных и желтых пятен. Сона Лони глубоко, хрипло дышала, будто спала. Однако стоило нам подойти ближе, как я увидел ее опухшие, красные глаза. Эти глаза, полные влаги, обрамленные складками морщин, поймали меня и тут же из них потекли по бугристым щекам слезы.
— Мой дорогой… — еле слышно прохрипела она. — Мой маленький принц пришел ко мне… перед смертью…
Сердце у меня сжалось. Сиделка принесла мне стул со спинкой и поставила его близко к кровати, но я отмахнулся и попросил Каю усадить меня на постель, к старухе. Сипуха спорить не стала, хотя украдкой сжала мое плечо, будто пытаясь поддержать. Старая нянька тут же вцепилась в меня дрожащими, но неожиданно сильными пальцами.
— Как вы? — спросил я невпопад. — Простите, что так долго не приезжал.
— Мой принц… — прохрипела женщина слабо. — Я ничего не слышу, мой принц, так что… не говорите… Велите этим женщинам нас оставить… видит свет-птица, мне… недолго осталось, а сказать нужно много. Прошу….
— Подожди меня на улице, — тут же попросил я Каю, а потом неуверенно повернулся к сиделке. — Я… знаю, вам тяжело. Но не могли бы и вы нас оставить? Те люди приходили не по моей просьбе, так что…
— Вам не стоит оправдываться, ваше высочество, — погрустнела и как-то сдулась сиделка. — Соне Лони уже девяносто семь, и… простите меня.
Украдкой смахнув слезу, девушка скрылась за дверью. За ней, обеспокоенно глянув на меня, ушла и Кая. Дверь закрылась, и старая нянька вдруг потянула меня к себе. Потянула, заставила наклониться
