Он тушит окурок и входит внутрь. Надевает лупу для увеличения, берет пальцами щипцы и монтирует детонатор в самой большой бусине в мусульманских четках. Через минуту он спускается вниз. В зале видит заплаканного Абдуллу, который обнимает грустного Муаида.
– Жаль, что ты не мой отец, – слышен шепот. – Но я благодарю Бога за такого хорошего друга.
– Готово. – Хамид кладет четки на скамью.
– Время перекусить, – шутит террорист, желая развеселить товарищей, но им вообще не до смеха. – Промочу только горло.
Он берет запотевший стакан и делает один маленький глоток холодной воды. Сейчас уже видно, как у него трясутся руки.
– Хорошие сардельки ты приготовил, спасибо тебе, мой друг.
Мужчина пару раз делает паузу, глубоко вдыхает, но после третьей порции его начинает тошнить. Однако ему удается сдержать себя – и взрывчатка остается на своем месте. Он поминутно тянется за мякишем хобзы, жует его, чтобы поместить туда капсулы, и глотает.
– Хороший из меня гусь, да? – Муаид не сбивается с шутливого тона, хотя лицо его побледнело и покрылось холодным потом. – Сейчас мне нужно быть предельно внимательным, чтобы случайно не нажать детонатор.
– Он на предохранителе, – поясняет Хамид. – Здесь не может быть ошибок.
– Ага.
Мужчина, проглотив более двухсот граммов семтекса, осторожно обнимает свой живот и ложится на софу. Он закрывает глаза. «Это конец, – думает он. – Я принял правильное решение, и теперь осталось только довести дело до конца. Я не трушу. По крайней мере одно дело в моей жизни я хочу сделать хорошо. До сих пор мне удавалось только все испортить». Из-под прикрытых век он смотрит на товарищей. Лица у них пепельные, взгляд бессмысленный, они в волнении сжимают руки. «Надеюсь, они придут в себя после всего этого, – думает он. – Я нанес им серьезную травму». Он дышит неглубоко, чувствуя, как заряд словно разбухает у него в животе. «Нужно думать, что до вечера он не растворится», – Муаид демонически улыбается себе под нос. Он чувствует холодную потную ладонь на своей руке. Это Абдулла грустно смотрит ему в глаза.
– Прощай, мой дорогой. Вам уже пора, доброго пути.
Муаид обнимает своего задушевного друга за шею, а потом отталкивает от себя.
– Я сейчас взрывной парень, лучше не находиться так близко ко мне. – Он еще пытается перевести страшную ситуацию в шутку. Видно, этот способ превратить в пустяк все предприятие помогает ему продержаться. Пожилой мужчина поворачивается и выбегает из дома, громко хлопая входной дверью. Хамиду тоже нужно приготовить багаж, и он должен идти, но под конец саудовец хочет получить ответ на волнующий его в течение многих месяцев вопрос.
– Скажи мне, глядя в глаза смерти, дорогой друг, – наклоняется он над бледным, мокрым от пота мужчиной, – ради Аллаха, достойно ли себя вела моя жена Мириам в твоем доме? – Он выжидательно смотрит Муаиду в глаза.
– Бог милостив… – Муаид говорит тихо, потому что ему не хватает духа, а в полном желудке он чувствует жжение. – Может, немного воды? – Он старается оттянуть момент ответа, глубоко задумываясь над смыслом правды и вранья.
«Я уже одной ногой на том свете, – думает он. – Если Аллах милостив, то он простит мне мою маленькую вину, а у моей безрассудной двоюродной сестры вся жизнь впереди. Сейчас все в моих руках. Пройдет ли она через нее счастливой, с добрым человеком рядом или будет брошенной и отвергнутой как опозоренная женщина? Нечего и думать, sza Allah», – решает он.
– Дорогой эмиссар мира, – начинает он после паузы. – Твоя жена, красивая женщина, во время пребывания в Ливии жила все время под моей крышей и была под моей опекой. Я в твое отсутствие был ее махрамом и гарантирую тебе, что ее поведение всегда было безупречным, – врет Муаид, даже глазом не моргнув. А еще он доволен принятым решением, потому что видит, как светлеет лицо Хамида.
– Спасибо тебе за все. – Молодой мужчина вздыхает с облегчением. – Я верю твоим словам. Желаю тебе закончить геройскую миссию, и пусть она принесет тебе такие результаты, на какие ты рассчитываешь.
– Тебе пора, мой саудовский друг, и пусть Аллах направляет твои стопы.
Потомок проклятого рода Салими осторожно пожимает ему руку.
Хамид покидает большую виллу, оглядывается, зная, что уже никогда не увидит это место. И его хозяина тоже. Он чувствует огромное сожаление и грусть, оттого что такой добрый человек решился на страшную смерть. «Неужели нельзя было этого избежать?» – постоянно задает он себе вопрос. Хамид садится в машину Абдуллы и направляется в Тунис. Он ощущает вибрацию звонящего телефона и радуется, видя высветившееся имя собеседницы.
– Мириам? Это ты? Очень рад тебя слышать.
– Я тоже, но, о чудо, несмотря на штурм, есть связь.
– Надеюсь, что больница – это безопасное место. Что там у тебя? Как дела?
– Что ж… – подает голос жена. – Минуту назад умерла от ран моя подруга.
Она тихо всхлипывает.
– Сочувствую. – Хамид грустнеет. – Я хотел бы сейчас быть рядом и утешить тебя.
– А что у тебя? Как долго ты еще будешь в Триполи?
– Собственно, я еду в Тунис, – сообщает он. – Моя миссия закончена, и война тоже должна закончиться с минуты на минуту.
– Не хочу даже спрашивать, что это было за задание. Даже страшно.
– Надеюсь, что совершил доброе дело. По крайней мере у меня были добрые намерения, – говорит Хамид, не сообщая, разумеется, подробностей.
– Была ли ливийская операция так же страшна, как в Йемене? – Марыся вспоминает о покушении террориста-самоубийцы, в подготовке которого участвовал ее муж.
– Хуже, но об этом, если захочешь, я расскажу тебе когда-нибудь лично.
– Где мы встретимся? Хамид, мир не маленькая деревенька! То, что ты нашел меня в большой Ливии, было чудом, а чудеса два раза не случаются.
– Каждый день с пяти до семи вечера я буду ждать вас в Рас-Джадир. Конечно, уже на стороне Туниса.
– Как в старом фильме, только там свидание было на мосту.
Молодая женщина улыбается при мысли о романтическом сценарии.
– Да, затем договоримся о переходе границы, и надеюсь, что самое позднее через два дня вы ко мне присоединитесь, – говорит мужчина с радостью в голосе.
В этот момент вблизи больницы раздается взрыв, позже второй и третий. Марыся бегом бросается к клинике.
* * *
Муаид подъезжает к типичному государственному дому торговли из волнистой жести. В окнах не светится ни один огонек, вокруг не видно ни одной живой души. Муаид не понимает, почему должен ждать у выхода с тыльной стороны, но и спорить с вождем-деспотом он не может. «А вдруг пришлет сюда кого-нибудь, чтобы меня убить? – размышляет он. – Впрочем, судя по голосу, он был рад и хотел со мной увидеться. Может, чувствует, что его конец близок?» Мужчина нетвердым шагом приближается к зданию и в неверном свете лампочки видит кого-то у двери. Ему машут рукой. У террориста сердце ушло в пятки, он едва дышит. «Помещенное в теле устройство – это самый лучший метод, чтобы доброволец не передумал, – улыбается он иронично. – Я ношу в себе смерть, и ее не избежать. Я обречен, даже если бы захотел отступить: после стольких часов мне вряд ли удалось бы избавиться от этого дерьма».
