Снова закрыв глаза, Эллен стала молиться небесам: «Прошу тебя, Господи, хоть бы он меня не увидел! Если он сейчас меня обнаружит, то мне конец». Эллен затаила дыхание.
Протянув руку, Тибалт погладил Локки по носу.
– На редкость красивое создание. Ты не знаешь, чей это конь?
– Понятия не имею, – ответил Арно, сплевывая на пол.
– Ладно, не важно. Как только передашь сообщение королю, сразу же возвращайся назад, договорились?
Развернувшись, Тибалт ушел.
– Конечно, милорд. – Арно говорил уже спокойнее, чем в начале разговора, вероятно, из-за того, что уже получил свои деньги.
После того как Тибалт ушел, он, напевая себе под нос, оседлал коня и вывел его под уздцы из конюшни.
Эллен не шевелилась, хотя и понимала, что медлить нельзя. Это была великолепная возможность окончательно устранить Тибалта. Она должна была срочно сообщить Бодуэну об услышанном. Подкравшись к двери в конюшню, Эллен осторожно ее приоткрыла. Ни Тибалта, ни его подручного видно не было. Эллен постаралась принять равнодушный вид, выходя из конюшни. Подойдя к замку, она услышала шаги за своей спиной, будто кто-то ее преследовал. Испугавшись, она бросилась бежать.
– Элленвеора, да погодите же! – За ее спиной послышался смех. – О Господи, куда же вы так торопитесь!
Эллен с облегчением вздохнула. Это был Бодуэн!
– Вы должны его задержать! Я как раз хотела идти к вам! – взволнованно пробормотала она.
– Кого задержать? – Бодуэн оглянулся.
– Гонца. Он у западных ворот! – выпалила она.
– Давайте медленно и по порядку.
Эллен рассказала ему о том, что услышала на конюшне.
– Не ждите меня. Если вы мне понадобитесь, я вас позову! – крикнул Бодуэн уже на ходу и помчался сломя голову.
Эллен села за стол в доме для прислуги и стала ждать. Ничего не происходило.
Было уже поздно, когда пришел слуга короля и попросил ее прийти в тронный зал. Хотя она ни в чем не была виновата, Эллен нервничала, словно это она совершила предательство.
В тронном зале она была впервые. В огромном камине потрескивал огонь, стены были украшены великолепными гобеленами с изображением сцен охоты и тяжелыми восточными коврами. Большие факелы освещали весь зал. Эллен остановилась неподалеку от входа, удивляясь такой роскоши. Повсюду толпились рыцари и оруженосцы, разбившись на группы.
Адам д'Юкебёф и Фома де Колонь стояли еще с пятью рыцарями и о чем-то шептались.
Герцог Джеффри сидел возле трона своего брата. Бодуэн и еще несколько рыцарей стояли перед молодым королем, а за пару шагов от них, под охраной рыцаря, стоял, скрестив руки, Тибалт. Два солдата охраняли гонца.
– Бодуэн де Бетюн! Огласите ваше обвинение, – приказал молодой король, величественным жестом поднимая руку.
– Этот человек, – Бодуэн указал на Армана, – пытался вывезти из Лиможа тайное послание для вашего отца!
В зале зашумели.
Эллен хотелось уменьшиться до размеров мыши, чтобы Тибалт ее не заметил, но, к счастью, тот был слишком занят тем, что пытался изо всех сил сохранить самообладание.
– А послание это… – Бодуэн сделал театральную паузу. – Послание это передал Тибалт де Турно. Он доносит вашему отцу о каждом нашем движении!
О чудовищности такого предательства свидетельствовали громкий гул и возмущенные выкрики некоторых рыцарей.
– Что вы можете сказать в свою защиту? – Молодой Генрих строго взглянул на Тибалта.
– Не знаю, почему де Бетюн решил обвинить в этом именно меня. Вы же знаете, что я всегда был вам верен! – Тибалт поклонился.
– Письмо подписано им? – спросил молодой король. Бодуэн покачал головой.
– Нет, ваше величество.
– На нем есть печать?
– Печати нет, о мой король! – Бодуэн налился кровью от ярости, увидев наглую улыбку Тибалта.
– Откуда же вы знаете, что это письмо написал Тибалт?
– Арман во всем сознался!
– А сколько же вы заплатили ему за это лжесвидетельство, Бодуэн? Такого, как он, легко купить! Это ле Марешаль попытался таким образом убрать меня с дороги?
Бодуэн вскинулся.
– Вы бы лучше помолчали, Тибалт. У меня еще есть свидетель! Эллен почувствовала, что у нее желудок сжался от страха. Бодуэн махнул ей рукой. Ноги у нее стали тяжелыми, словно свинец, и отказывались нести ее вперед.
– Расскажите королю о том, что вы говорили мне, Элленвеора.
Смущенно кивнув, Эллен сделала шаг вперед. После того как она завершила свой рассказ, молодой король вскочил.
– Так вы действительно плели против меня интриги?!
– Она вас подкупила! – Открыл свой последний козырь Тибалт под нарастающий гул голосов в зале. – Или, может быть, вы обвините меня во лжи, когда я скажу, что вы никогда не заказывали и никогда не оплачивали меч, который вы так гордо носите на поясе?
Молодой король, опешив, схватился рукой за рукоять Рунедура.
– Вы обманщик, милорд. Обманщик, не брезгующий чужими вещами. Вы вор, и ваш отец стыдился бы, если бы узнал об этом.
Молодой король начал медленно двигаться к Тибалту, но тот, нисколько не смущаясь, продолжил:
– Рунедур принадлежит мне! Вы беззастенчиво присвоили себе мое золото и мои драгоценные камни! – Тибалт ударил себя кулаком в грудь. – Это мой меч! – совершенно обезумев, вскричал он. Лицо у него исказилось так, будто в него вселился сам дьявол. – Как и она! – Он схватил Эллен за руку. – Она тоже принадлежит мне! – Он молниеносно притянул Эллен к себе и приставил к ее горлу небольшой кинжал.
Рыцари испуганно отшатнулись.
От ярости молодой король стал белым как мел. Медленно, словно растягивая удовольствие, он вытащил Рунедур из ножен и подошел к Тибалту, не обращая внимания на Эллен.
– Так вы считаете, что этот меч принадлежит вам? Что ж, тогда вам он и достанется! – Испепеляя Тибалта взглядом, молодой Генрих подошел к нему на расстояние вытянутой руки и, не моргнув глазом, всадил Тибалту в грудь клинок по самую рукоять, совершенно не подумав о том, что может случиться при этом с Эллен.
Крепко сжимая ее плечо, Тибалт выронил кинжал. Эллен била сильная дрожь.
– Вы никогда не взойдете на престол вашего отца. Таково мое проклятие! – из последних сил прошептал Тибалт и упал.
Молодой Генрих вытащил меч из тела своего бывшего друга и повернулся к рыцарям.
– Горе всем моим врагам и предателям! – сурово воскликнул он, поднимая руку с мечом в жесте победителя. Кровь капала с клинка на каменный пол.
Армана, гонца, вывели из комнаты. Он был виновен, и никого не интересовало, что будет с ним дальше.
