- Спросил бы, если б мог. Она… - на грубом, обветренном лице лейтенанта появилось нехарактерное выражение задумчивой нежности, но тут же пропало. – Я должен принести ей плохие вести. А предпочел бы наоборот.
- Что за вести? – Йохан вспомнил одну из последних фраз Софии: «Я буду очень ждать ваших писем», и ее отчаянный взгляд, словно хоть в нем она желала найти союзника и друга.
Мароци упрямо наклонил голову.
- Пришло письмо, что ее отец покончил с собой. Суд отказал ему в тяжбе. Фон Бокки еще ничего не знают. Я смотрел его, как цензор, - сказал он поспешно, предупреждая вопросы. – Как сказать ей об этом? А если она страдает по своему любовнику? – всякий раз, как только заходила речь о Честере, в голосе Мароци слышалась почти ненависть. – Это может ее сломать.
- Ей понадобится помощь друзей, - медленно сказал Йохан. Мысли в голове путались. – Не знаю, что вам посоветовать.
- Да к черту ваши советы, - Мароци потер веки пальцами. – Мне они не нужны. Я знаю, что делать с женщинами. Но как подойти к ней - не имею понятия…
Лисица с удивлением взглянул на него. Он не ожидал от самодовольного и грубого лейтенанта тонких чувств. Мароци оскалил желтые зубы и хотел было сказать что-то еще, но на дороге показалась телега, запряженная серыми от грязи волами. На передке, сгорбившись, сидел влах. Завидев Мароци, он натянул поводья; животные, связанные деревянным ярмом, покорно остановились, беспомощно моргая выпуклыми глазами.
- Обмыли ее, - отрывисто и неграмотно сказал мужик, стягивая с головы шапку. – Как ваше господарство велело.
Лейтенант поморщился.
- Из головы вылетело, - с досадой сказал он Йохану и обернулся к влаху. – Жди здесь. Скоро поедем.
На телеге из-под серой холстины торчал край грубо сколоченного гроба, и Лисица не удержался от вопроса:
- Ваш заключенный ее прикончил?
- Да нет, померла от лихорадки, - равнодушно ответил Мароци. – Влахи говорят, девка хворала с зимы. Из-за нее этот и остался. Она в бреду болтала про разбойничьи сокровища, да все лиса какого-то звала.
- Лиса?
Мароци медленно поднял голову. Зрачки у него расширились, залив глаза чернотой.
- Иоганна по прозванию Лис, - сказал он. Один из волов, с обломанным рогом, громко и тяжело вздохнул, и влах цыкнул на него. – Или Лисица. Удивительное совпадение, не правда ли?
- Кажется, за этот год я перестал верить в совпадения, - пробормотал Йохан себе под нос. – Бывают ли они?
- Открой гроб. Господин желает посмотреть, - велел влаху Мароци, и тот поспешно стянул мешочный лен с ящика, а затем сдвинул крышку, открывая бледное и спокойное лицо.
Лисица обошел изгородь, чуть не поскользнувшись в грязи. Горбунья изменилась после смерти – то ли восковая застылость на лице, напоминавшая о зимней стуже, то ли серебряные потемневшие монеты на веках, из-под которых еле-еле виднелась белая полоса, то ли болезненная худоба, обнажившая кости, дали ей иной облик. Она вытянулась в гробу и теперь не было видно ее увечья; будь это иная девушка, Йохан пожалел бы ее. Раньше он думал, что убьет ее своими руками, если ему доведется встретить ее, но ненависти не было, как и злорадства.
Облегчение – вот что он чувствовал на самом деле. Злая душа никому больше не могла причинить вреда и боли, словно Бог услышал мольбы наказать губительницу Анны-Марии.
- Тяжело она умирала, - почтительно сказал влах, и Йохан очнулся от оцепенения. – Господарь даст денег. Должно проводить душу достойно. С пиром и молитвами.
В кармане лежал талер, и Лисица положил его на грудь покойнице. Влах низко поклонился, благодаря за подношение, и собрался закрыть гроб, когда Йохан остановил его жестом.
- Погоди.
На шее он все еще носил кольцо, приносившее несчастье. Лисица не решался его выкинуть, чтобы не накликать беды на случайного прохожего, а кузнец в переплавку его не взял, сказал, что железо плохое, бедняцкое. Перед отъездом Йохан хотел оставить колечко на могиле Анны-Марии, но не решился – дожди могли вымыть его, и вновь бы оно покатилось по свету.
Йохан расстегнул камзол и распустил рубаху. Путаясь в узлах, он распустил кожаный шнур, и кольцо скользнуло ему на ладонь. Не брезгуя, Лисица повязал шнур с кольцом покойнице на запястье, из предосторожности не касаясь ее холодных пальцев. Он удостоверился, что оно привязано крепко – не оборвется и не выпадет в щель между еловых досок, терпко пахнувших смолой.
- Теперь закрывай, - велел он, и влах послушался.
Мароци неодобрительно глядел на Йохана.
- Если бы вы были в моей власти, я б велел задержать всю вашу компанию, - сказал он. – Но вас защищает проездной документ.
- Мы уже были в вашей власти, - вяло ответил Лисица.
Лейтенант хмыкнул.
- О каких сокровищах она толковала?
- Их больше нет, - ответил Йохан и не соврал. В пещере у ручья лежали только прелые листья и хвоя. Когда с гор начал сходить снег, вода затопила берега и унесла с собой случайные улики прямиком в реку Олт. – Думаю, то, что осталось от Шварца, предводителя разбойников.
- Вы знаете слишком много, барон. В другое время я потолкую с вами иначе.
- Другого времени не будет.
- Посмотрим.
