— Ты потише, потише… одними губами. Я прекрасно слышу. Нашли?
— Н-нет… не знаю, — опять слишком громко прошептала Мэя.
Похоже, она была бесхитростной натурой, совсем не умела шептать.
— Тише, тише… я слышу, — урезонивал он ее. — Почему ты думаешь, что нет? Ты знаешь, где они?
— Нет! — жарко выдохнула Мэя.
— Да перестань ты! — сказал он, почти не таясь. Если слушают, то пусть думают, что они забавляются. И опять перешел на шепот. — Ты мне все ухо сожжешь!.. Где они?
— Я не знаю, где спрятаны круги, — прошептала она уже спокойнее.
— А как они действуют, в чем их секрет здесь? Почему за ними все охотятся?
— Не знаю.
— Но кто-нибудь мог рассказывать.
— Королевский указ запрещает даже говорить о них.
— Но в монастыре-то, наверное, можно было говорить о них? Почему их запретили?
Девчонка молчала.
— Если ты мне расскажешь все, что ты знаешь, я увезу тебя отсюда, — сказал он, не зная, собственно, как он сможет это сделать.
— Мне некуда идти. В монастырь меня не возьмут, я порченная.
— Глупышка, это они здесь порченные!
— А указ? — боязливо спросила она.
Святая простота, подумал он, вот для таких и пишут указы.
— Ты хочешь отсюда выбраться?
— Да!
— Почему их запретили?
— Их запретили монахи из ордена Голубых кругов.
— Как они могли запретить, ведь есть король!
— Несколько лет назад орден Голубых кругов стал вдруг очень влиятельным. Говорят, что из-за одного человека, который сначала стал тайным покровителем ордена, а потом его магистром. Он имел влияние на короля. Розовые круги стали мешать голубым. И голубые монахи утверждали, что розовые круги мешают могуществу королевства и его расширению.
— Так что же делают розовые круги в отличие от голубых?
— Не знаю. Я была еще слишком маленькая. Может быть, ничего особенного.
Больше он ничего не смог добиться от нее.
— Ну, спи. Все будет хорошо, — сказал Фома, скорее по привычке, чем так думая.
Он едва удержался, чтобы не поцеловать невидимое в темноте ушко. Потом приказал себе уснуть. Но вскоре снова проснулся.
Мэя плакала. Тихо-тихо. Едва слышные вздохи и всхлипы выдавали этот горький плач. Что еще?.. Нет, эта ночь никогда не кончится, вздохнул он. Мэя услышала этот вздох и ее легкая рука нашла то горестное место, откуда он вырвался.
— Извините меня, — прошептала она. — Но… вы ведь все равно рыцарь?
— Сейчас — да! — ответил он, чувствуя, как разрываются на нем доспехи…
28. Утро графа: бани, драка…
— Мартин, скажи, когда начались все эти войны с вашими соседями? — спросил Фома, едва увидев младшего распорядителя. — Или они у вас постоянные? Кто начал войну, вы или они?
Мартин оторопело встал на пороге его комнаты, даже не закрыв дверь под градом вопросов. В руках его был поднос с завтраком. Фома еще лежал в постели. Мэи не было. Она ушла, лишь забрезжил рассвет в узких окнах его апартаментов, и он, как ни старался, не смог ее удержать. «Мне надо, мне нельзя…» — бормотала она на все расспросы.
— Зачем это вам, сэр Томас? — недоуменно спросил Мартин.
— Как зачем? — загремел Фома, и эхо его голоса гулко отозвалось в коридоре; Мартин поспешно поставил поднос на пол и прикрыл дверь. — Я же теперь граф Иеломойский, здесь и моя вотчина! Хочу знать, что грозит ей и мне в ближайшем будущем!
Мартин осторожно прошелся по комнате, присел на стул у окна. Как кот, подумал Фома. Ищет что-то?
— Война началась где-то пару лет назад, ваше сиятельство, — сказал Мартин. — А кто начал, поди разбери! Вы же знаете, эти дипломаты могут обидеться на что угодно!
— Ну, повод-то меня не интересует. Важна причина, вернее, кому этого больше хотелось, вам или им?
— Ну, не знаю! — пожал плечами Мартин. — Его величество объявил тогда себя наследником всех земель Анабела Объединителя, своего прадеда, на том основании, что могила его, Анабела то есть, здесь. Часть же земель, бывших в королевстве при Анабеле, позже была захвачена соседями. Правда, они говорят, что это Анабел захватил их пограничные территории, но это чушь!..
Мартин повысил голос, вероятно, для тех, кто их сейчас слушал:
— Анабел вернул истинно каросские земли!
— Да, это полная фигня! — громко согласился с ним Фома. — Я здесь всего один день, но чувствую, что это исконно наши земли!.. Великокаросские!
— У вас удивительно правильный взгляд на нашу историю, сэр Томас! — сказал Мартин. — Какая проницательность!
— Да нет, это у вас удивительно ясная история и справедливая война! — завывал Фома, вынуждая, тем самым, Мартина орать на всю каросскую, чтобы не выглядеть меньшим патриотом.
— Даже ребенку видна ваша освободительная эскалация! — скандировал Фома.
Так они еще долго бы кричали и дошли бы до здравиц королю, если бы Фома вдруг не вспомнил.
— Кстати! — сказал он уже обычным голосом. — Истинно Иеломойские земли, надеюсь, не вызывают спора у соседей?
— Увы! — откликнулся Мартин, и лицо его сочувственно вытянулось в лошадиное. — Иеломойя одно из самых спорных мест и, надо заметить, очень кровавых.
— Какая досада! — заметил Фома, выбирая, с чего бы ему начать завтрак: с яйца или бутербродов.
— Соседи говорят такую чушь, будто Анабел убил своего брата и присвоил его земли, хотя у убитого оставались дети, имеющие, якобы, полное право на эти земли! — тараторил тем временем Мартин.
Фома сочувственно кивал головой.
— Могу сразу сказать, что и это полная ерунда! Свирепая однодневная чума убила и брата, и все его отродье до третьего колена, и там больше некому
