для него большой школой, и если он офицер думающий, то сделает для себя соответствующие выводы. И мы в штабе должны для себя сделать выводы, так сказать, общего характера. Прежде всего это касается выносливости малых ракетных кораблей. Оказалось, что этому кораблю можно полностью довериться даже в самых трудных условиях. Необходимо этот факт всесторонне популяризировать. Показать, на что способна мужественная и дружная команда, что может совершить сплоченный, сознающий свои задачи, хорошо обученный коллектив даже в таких необыкновенных, непредвиденных обстоятельствах. Конечно, нужно обратить внимание на предупреждение таких ситуаций, на большую слаженность оперативной службы с кораблем. Ну так что же, давайте посмотрим на этого Соляка? — Адмирал снял телефонную трубку: — Пани Катажина, попросите ко мне капитана Соляка.
Услышав слова секретарши: «Хорошо, пан адмирал», Соляк словно почувствовал, что речь идет о нем. Он встал. Секретарша улыбнулась и кивнула на обитую коричневой кожей дверь кабинета:
— Адмирал вас приглашает. Не волнуйтесь, у него хорошее настроение.
Соляк был благодарен ей за эти слова. Он поправил мундир, нервно коснулся галстука и громко постучал в блестящий никель дверной ручки.
— Входите! — скорее почувствовал, чем услышал, он.
Соляк открыл дверь и переступил порог. Адмирал с серьезным, но приветливым лицом встал из-за письменного стола и направился в его сторону.
— Гражданин адмирал, капитан Соляк, командир малого ракетного корабля «Морус», по вашему приказанию прибыл.
Адмирал, глядя ему прямо в глаза, протянул руку:
— Как здоровье?
— Спасибо, гражданин адмирал, уже все в порядке.
— Какая была сломана рука?
— Правая.
— Видно, что действительно в порядке, до сих пор чувствую ваше пожатие. — Адмирал улыбнулся, разминая свою правую руку. — Садитесь, капитан. — Указав на стул рядом с командором Полецким, адмирал вернулся на свое место.
Соляк в этом кабинете был впервые: большой письменный стол в гданьском стиле, длинный стол для совещаний, небольшая библиотека, радиоприемник, несколько телефонов, государственный герб, картина с морским пейзажем, толстый ковер, монотонное тиканье стенных часов, высокие окна, полные света. Адмирал внимательно смотрел на Соляка.
— Вы, видимо, догадываетесь, капитан, — медленно сказал он, — что мы здесь говорили о деле «Моруса». Правда, наша беседа немного затянулась, простите, что вам пришлось ждать. У меня к вам несколько вопросов. Первый: мог ли «Морус» избежать того, что случилось?
Вопрос был серьезный. Соляк даже опешил, тем более что в этот момент он заметил встревоженный взгляд командора Скочека. Марианский смотрел в окно, Полецкий опустил очки на нос и всматривался в капитана, словно впервые его увидел. Адмирал играл погасшей трубкой и ждал. Соля к проглотил слюну.
— Мог, гражданин адмирал. Мог, если бы укрылся в ближайшей гавани.
— Почему вы этого не сделали?
— Я верил, был просто уверен в том, что, несмотря на шторм, я доведу корабль до базы.
— Вера — дело хорошее, но уверенность лучше. На чем же эта ваша уверенность была основана?
— Я хорошо знаю свой корабль и свою команду. Тем более что мы не раз попадали в сильный шторм и всегда выходили из него победителями.
— Но в этот раз не вышло?
— Так точно. Ничего подобного я в жизни не видел.
— Что это было, капитан?
— Не знаю, гражданин адмирал. Говоря с прокурором, я это назвал «девятым валом».
— Он поверил?
— Пожал плечами и ничего не сказал. Хотя дал мне понять, что все это литература.
— Поверил. В своем решении он сослался на метеорологов, которые говорят, что ваш «Морус» мог попасть в шквал.
— Шквал на Балтийском море, в это время?
— Море, капитан, более загадочно, чем нам с вами кажется. Мы скорее Луну исследуем, чем море. Но ведь этот шквал говорит в вашу пользу. И все же у нас есть к вам претензии. Догадываетесь, какие?
— У меня было много времени, чтобы обо всем подумать. Когда шторм начал усиливаться, я мог раньше свернуть в какой-нибудь порт, не рисковать.
— Да, это вам наука на будущее. Помните, товарищ Соляк, что риск допустим, а в армии даже иногда необходим. Но при двух условиях: и в риске должна преобладать уверенность в достижении цели, а тот, кто рискует, должен знать, что рисковать можно только в том случае, когда единственный путь к победе, к цели, к спасению ведет через риск. Вот тогда можно, тогда нужно рисковать.
— Понимаю, товарищ адмирал.
— Я рад, что вы сказали «понимаю», а не по-уставному «так точно». «Понимаю» — в этом случае слово более подходящее. И еще один вопрос. Насколько я помню, вы женаты. Что вы и ваша жена после всего этого думаете о вашей дальнейшей службе на корабле?
Соляк побледнел. Несмотря на внутреннюю дисциплинированность, он вскочил со стула и встал по стойке «смирно». Голос его дрожал.
— Гражданин адмирал, простите, но я не очень понимаю, какое отношение ко всему этому имеет моя жена. Что же касается меня… Я без корабля, без моря? Моя жена, гражданин адмирал, с самого первого дня знает, что значит быть женой моряка. Мы договорились с нею…
Адмирал встал. Поднялись и другие офицеры.
— Понимаю и радуюсь за вас, капитан. — Адмирал вышел из-за стола и подошел к Соляку. — Я рад, что вы так привязаны к кораблю и к морю. Потому что, между нами говоря, плавающий офицер Военно-морского флота — это не только профессия, но и призвание. Я рад и тому, что из этого печального происшествия вы сделали надлежащие выводы. Вы, мой дорогой, должны всегда помнить, что командиру корабля, независимо от того, что может случиться на корабле, не с кем делить ответственности. Такой уж вечный закон моря, что капитан на судне, а тем более командир на военном корабле, отвечает за всех и за все. Это касается первой части рейса. А за вторую часть, за борьбу со штормом, за живучесть корабля, за вход в Уйсьце, за мужество команды, за стойкость корабля, примите, капитан, мои поздравления.
— Во славу родины, гражданин адмирал!
— Так что же, командор Скочек, я думаю, что капитан Соляк должен завтра явиться на «Морус» и приступить к своим обязанностям?
— Так точно, гражданин адмирал!
Командор Скочек и капитан Соляк одновременно ответили на этот вопрос…
* * *
Морозная, освещенная зеленоватым светом лунная ночь. Густой серебряный иней толстыми кистями свисает с мачт, антенн и релингов. Порт, верфи, весь город сверкают мерцающей гирляндой разноцветных огней и неонов. На фоне темных, покрытых лесом холмов гаснут последние метеоры многокрасочных фейерверков, взлетающих в небо в честь наступающего Нового года и прошедшего, старого. В военном порту тишина. На своих, строго определенных местах у причала ровными рядами стоят военные корабли. Покрытые серой, сливающейся с цветом зимнего моря, защитной
