Черт!
Этот мужчина сводит меня с ума.
— Мы даже поругаться не можем по-человечески, — пробормотала я, отстранившись, когда воздуха совсем перестало хватать.
— Может, потому, — склонил он голову набок, продолжая поглаживать пальцем мою скулу, — что мы не люди? Но ты задаешь слишком сложные вопросы, колючка…
— Прости, — пожала плечами.
Волков покачал головой:
— Мне нравится. Это какое-то почти мазохистское удовольствие. Еще один фетиш, как моя одежда на тебе, — широкая ладонь спустилась к заднице. Змей прижал меня к своим бедрам.
— Засранец, — уткнулась я лбом Яру в грудь, все еще тяжело дыша. — Ты к Санычу?
— Да. Потом заскочу на пару часов в отделение. Сухарь забил мою голосовую матом, надо выяснить причину.
— Я поеду в отель.
— Хорошо, я постараюсь пораньше, — он повернул голову на звук подъезжающего такси. — Пообещай мне только, что не будешь встречаться с отцом.
— Даже под дулом пистолета, — улыбнулась, отстраняясь.
Он кивнул как-то настороженно и задумчиво и взял меня за руку, потянув в направлении машины.
«Я хочу тебя», — мигнуло сообщение на телефоне, когда такси уже выехало со двора.
«Это обещание?»
«Это факт».
Я улыбнулась, откинувшись на спинку, прикрывая глаза. Ночь будет горячей?
Такси остановилось у отеля практически через полтора часа, как-то нервно царапнув гравий на обочине. В «Калифорнии» на первом этаже горел свет, но было тихо, падальщики все еще ошивались в округе, в окне гостиной маячила любопытная морда Крюгера, тачки Кита видно не было.
Хорошо.
Кулак, до этого момента отчего-то сжимающий внутренности, отпустил. Теперь было гораздо спокойнее. Да и первое впечатление от слов Волкова стало гораздо-гораздо слабее.
К вопросу о доверии.
Интересно все же, почему он не сказал мне раньше?
Я расплатилась с угрюмым, уставшим от непростой дороги шофером и вышла. Ведьма… Подумать только, Ирз нанял ведьму, чтобы «помочь» мне потерять отель.
Я остановилась у самого начала дорожки, рассматривая «Калифорнию» — мрачная, старая, неприглядная снаружи… Но такая своя внутри. Дом.
Почти как из психодельных мультиков Бертона, из страшных историй, рассказанных у костра темной, тихой ночью.
Мой дом.
Костя нашелся в библиотеке, Кит, судя по звукам, мучил несчастную гитару у себя в комнате, Ксеньки, теть Розы и Стаса видно не было.
— Где сестру потерял?
— Теть Роза пытается научить ее быть девочкой, — вздохнул ребенок. — Они что-то лепят, — и, подумав немного, все-таки поднял голову от планшета, с мольбой посмотрев мне в глаза: — ты же не заставишь меня пробовать, Мар?
Я расхохоталась, прислонившись к дверному косяку.
— Не заставлю, но и с сестрой объясняться будешь сам.
— Ма-а-а-р, — протянул он с видом приговоренного.
— Учись находить правильные слова, — улыбнулась я. — Тебе это пригодится. Давно они там?
— Нет, только начали.
— Тогда пошли присоединимся, — подошла я к дивану.
— Это обязательно?
— Да, — кивнула как можно строже. — Я соскучилась, и вы обещали поделиться со мной рассказом о «Барселоне».
Мальчишка со вздохом убрал планшет.
— А Стас где?
— Наверное, у себя, — пожал подросток худыми плечами.
— Тогда сходи за ним, и я жду вас на кухне. Заодно расскажете, что сегодня делали.
— Что делали, что делали, — проворчал Костик, проходя мимо, — с этой собакой определенно что-то не так. Он абсолютно недрессируем.
Пес, словно почувствовав, что говорят о нем, ткнулся мокрым носом мне куда-то под коленку, укоризненно глядя в спину ребенку.
— Ну и что ты опять натворил, морда бесстыжая?
«Уф», — сказала собака, и мы вместе отправились на кухню.
Растрепанная Ксенька пыталась месить тесто в огромной миске, оно тянулось так, что чуть ли не текло, большая часть оставалась у девочки на руках, фартуке и столе, падая мимо. Но Ксюша старалась. Вся мордашка выражала усердие и сосредоточенность.
— Чем помочь? — спросила, закрывая дверь.
— Не мешать, — проворчала юная хозяйка.
— Начинкою займешся? Ми ліпимо вареники, — с гордостью ответила теть Роза, протягивая и мне пестрый ярко-желтый фартук.
— С вишней?
— А як же, — хитро улыбнулась повар через плечо, доставая из холодильника огромный пакет с вишней.
О, вот оно счастье. Вареники с вишней, а еще, когда сварятся, сахаром сверху совсем немного присыпать. Я чуть слюной не захлебнулась.
И, видимо, что-то такое промелькнуло у меня на лице, потому что теть Роза громко и задорно расхохоталась, качая головой.
— Ти не лисиця, Мара. Ти ласунка гірше мого онука*
(Ты не лиса, Мара. Ты сладкоежка, еще хуже моего внука).
— Которого из?
— Молодшого, звичайно.**
(Младшего, конечно).
В этот момент в дверях показались Костик со Стасом, а я достала с верхней полки миску для вишни.
Вареники… Самое прекрасное, что придумал человек!
Общими усилиями хитрое блюдо мы победили часа через полтора, помимо самих вареников итогом продуктивной коллективной деятельности стали: перемазанная в тесте Ксенька, мы с мальчишками, испачканные вишневым соком, с липкими от сахара пальцами, и кухня, частично засыпанная мукой, как снегом. Мелкие наперебой рассказывали какой поганый вай-фай в «Барселоне», как успешно забивает на этот факт хозяин и как круто, оказывается, играть в два часа ночи в «Крокодила».
Я слушала, уплетая те самые вареники, и украдкой поглядывала на телефон. Ярослав не звонил. Впрочем, как не было новостей и от отца, хотя любопытное видео я ему сбросила еще в такси.
Спать все разошлись только ближе к часу. Я лежала в кровати, разглядывала потолок, слушая, как скребет по крыше ветвями старая береза, и почему-то все думала про маньяка Волкова. Хотя ясно почему: бледная рука с татуировкой на запястье все еще стояла перед глазами, впрочем, как и не до конца развоплощенная душа. Нефилим… Нефилим, читающий библию и убивающий «ведьм», нефилим…
Черт!
Я подскочила на кровати, схватила с тумбочки телефон, лихорадочно прокручивая в голове мысль.
— Да? — раздалось после второго же гудка.
— Яр, — собственный голос звучал напряженно, натянуто, — я знаю, почему он это делает. Почему пытает их, почему ему нужно их признание.
