Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
Положение усугубляется еще и тем, что в Польше, учитывая ее историю и польский национальный характер, был абсолютно невозможен венгерский сценарий 1956 года, или чехословацкий – 1968.
В подобном случае вполне вероятным (если не сказать – практически неизбежным) становилось всеобщее восстание, к которому примкнула бы и армия. (82,210)
Второй болевой точкой стала бы Румыния. К концу восьмидесятых общество там было напрочь разрушено политикой Чаушеску и его семьи, члены которой
захватили практически все высшие посты в партии и государстве. В глубочайшем кризисе были буквально все отрасли жизни, а руководство страны не вызывало у населения уже никаких чувств, кроме ненависти и презрения. Фактически были уничтожены или сильно подорваны все основные общественные и государственные институты. Венцом чаушистского безумия и абсурда стала скоропалительная, буквально ураганная выплата всех внешних долгов, осуществленная во имя соображений «престижа» и ввергнувшая страну и народ в полную нищету. Трудно сказать, как бы советское руководство разрешило этот вопрос.
Если предположить, что за румынскими событиями декабря 1989 года (как и за другими восточноевропейскими «бархатными революциями») стояли, в определенной мере, отечественные спецслужбы, ибо Горбачев хотел свержения одиозного, по его мнению, Николаи Чаушеску, и замены его на своего единомышленника, сторонника «гуманного, демократического социализма», то не исключено, что советскому руководству пришлось бы делать то же самое, но уже с целью спасения хоть какого-то социализма в стране. Помимо отношений со странами «Социалистического содружества», во внешней политике приоритет также отдается налаживанию добрососедских отношений с КНР. Этому способствует, прежде всего, окончательный отход китайского руководства от наследства эпохи Мао Цзедуна, с его теорией «двух империализмов».
Но самой большой международной проблемой оставался бы Афганистан. Эта страна и этот конфликт, наверняка так и остались бы самым больным местом отечественной внешней политики.
Присутствие там советских войск вызывало заметное недовольство как Запада, так и Востока. Эта война была лишним камнем преткновения в отношениях с Китаем. Она наносила громадный ущерб имиджу нашей страны в массовом сознании многих миллионов простых людей – и не только верующих мусульман – и подрывала авторитет Советского Союза в арабском мире.
Можно сказать, что с решением этой проблемы СССР попал в самую настоящую ловушку, своего рода, по выражению популярного телеведущего «афганский капкан».
Единственно возможным выходом из сложившейся ситуации был полный вывод войск, естественно, благопристойно обставленный – не в виде признания ошибки а, скажем, в связи с тем, что-де исчезла угроза международной интервенции против революционного Кабула. Но в том-то и трагедия, что на подобную меру советскому руководству был бы решиться чрезвычайно трудно.
Дело тут отнюдь не в приверженности идеалам социализма или мировой революции.
Куда большее значение имело бы понимание того, что в случае поражения апрельской революции, к власти в стране придут не просто недоброжелатели Советского Союза, а его смертельные враги.
Мысль о том, что на противоположной стороне Пянджа окажутся не одни только исламские пропагандистские центры, и даже не американские военные базы, – это как раз было бы не самым страшным, смирились же с базами НАТО в Турции, – а тренировочные лагеря где в массовом порядке будут готовить диверсантов для проникновения в советскую Среднюю Азию, дабы возродить басмачество, и множество ведущих антисоветскую агитацию радиостанций, могла заглушить все прочие соображения.
Если вспомнить даже нашу реальную историю, то и горбачевское руководство не спешило с выводом 40й армии; а после подписания Женевских соглашений по афганскому урегулированию, министр иностранных дел Шеварднадзе высказывался за приостановление процесса вывода войск. Он даже вызвал неудовольствие своего шефа, назвавшего его аргументы «ястребиным клекотом» (кстати, весьма красноречиво характеризует нынешнего грузинского лидера).
Так что эта война продолжается еще долгие годы.
И здесь автор вынужден попросить прощения за известный цинизм – СССР мог себе позволить подобную войну еще, без преувеличения, сто лет. В год 40-я армия теряла 1200-1500 человек – меньше, чем умирает от наркотиков в крупном российском регионе в наши дни, и трех – четырехкратно меньше, чем ежегодные потери российской армии в первом чеченском конфликте.
И уже ближе к нашим временам в Афганистан отправляются дети тех солдат, что первыми вошли в эту страну в начале восьмидесятых.
А моджахеды все чаще предпринимают попытки обстрелов советской территории, и даже засылки диверсионно-террористических групп. Тем не менее, при достаточно прохладных отношениях с западным миром, все же определенный прогресс, и в первую очередь – по сокращению вооружений, имел бы место.
В конце концов, СССР и США приходят к компромиссу по ракетам средней дальности, взяв за основу американский «нулевой вариант». Сделать это тем легче, что к середине восьмидесятых годов окончательно сглаживаются разногласия с КНР, бывшие в глазах многих военных одним из главных аргументов в пользу сохранения РМСД в наших арсеналах.
Продолжается наметившийся еще в эпоху Андропова отход от принципа «зеркального» паритета, в сторону доктрины оборонной достаточности. Происходит ряд сокращений обычных вооруженных сил, прежде всего сухопутных войск и бронетанковых частей. Оживляется переговорный процесс по обычным вооружениям в Европе. Однако, благодаря двум обстоятельствам – сохранению советского присутствия в Афганистане (об этом уже говорилось выше), и жесткой политике рейгановской администрации, отношения с западным миром все восьмидесятые годы развиваются в полным соответствии с ленинской формулой (автор просит прощения у тех, кому подобная ссылка не нравится) – «шаг вперед, два шага назад».
В активную фазу входит разработка «асимметричного ответа» на американскую программу «Звездных войн». Это могли быть прежде всего новые типы межконтинентальных ракет, с укороченной активной частью траектории, несущие большое количество ложных целей. В строй вступают новые глубоководные и малошумные атомные подводные лодки, способные погружаться на тысячу с лишним метров (прообразом их был трагически – нелепо погибший в 1989 году достопамятный «Комсомолец»). Но вполне могли быть задействованы и нестандартные классы вооружений. Например, вновь стали актуальными идеи опального академика Сахарова, о несущих стомегатонный заряд гигантских торпедах с атомными двигателями, скрытно подбирающихся к вражеским берегам. Могла быть намечена к реализации и, скажем, идея «диверсионного ядерного оружия стратегического назначения», заключающаяся в заблаговременной доставке на территорию потенциально противника атомных зарядов, мощностью до нескольких сотен килотонн.
Когда же в первой половине девяностых окончательно становится ясно, что пресловутая программа Стратегической Оборонной Инициативы – большой блеф, рассчитанный в основном на запугивание советской стороны, большая часть этих работ сворачивается.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
