В длинном письме она рассказывает мне о своем здоровье и о развитии ее маленького сына. Затем, напоследок, она добавляет:
«Королева очень молчалива и отстраненна, в то время как двор становится все более и более неистовым и неуправляемым. Если бы ты видела, как она похудела и какой жар ее снедает, то подумала бы, что она больна. Кажется, что в ней остался сильным только дух и это он так горит в ее глазах. Она стала подниматься по ночам для хвалебных гимнов и молебнов, поэтому не удивительно, что она так измождена к вечеру. За ужином она походит на призрак. Я ничем не могу ее утешить. Этого уже никто не может сделать.
Все говорят, что рождение бастарда Кэрри доказывает, что король плодовит и что он может получить законного наследника, если наша сестра отойдет в сторону и позволит ему снова жениться. Но как она это сделает? Господь призвал ее стать королевой Англии, и она считает, что подведет Его, если отступится. Она уже была замужем за Артуром, потеряла его, добилась трона через брак с Генрихом только благодаря вмешательству Всевышнего, и теперь она должна его оставить? Я не думаю, что Господь этого хочет, да и епископ Фишер говорит, что ни у кого нет никаких причин считать этот брак незаконным.
Мне причиняет огромные страдания, да и ей тоже, мысль о том, что ты продолжаешь прилагать усилия для получения развода. Раз уж они так долго не отвечают, то тебе явно стоит отозвать свое обращение и объявить им о том, что вы примирились с мужем. И тогда ты сможешь сама позаботиться о том, чтобы с твоим сыном обращались должным образом, вместо того чтобы просить о помощи. Если ты так поступишь, то все твои беды тут же завершатся. Дорогая наша сестра, я должна сказать тебе, что королева Екатерина тоже так считает. Мы обе считаем, что тебе следует вернуться к мужу и оберегать сына. Мы обе уверены в том, что это будет самым правильным решением, и не видим, что еще может быть сделано в этой ситуации».
Делегация лордов, поддерживающих меня, требует встречи с Яковом в Эдинбургском замке, и Арчибальд торжественно привозит его туда. Сыну публично задают вопрос о том, правда ли он свободен, и мальчик отвечает, что никто, даже его мать, не должны беспокоиться за него и что он не мог бы вести более приятную и радостную жизнь, чем он ведет там, с Арчибальдом. Он называет его добрым кузеном.
– Это может быть правдой? – спрашивает Генри Стюарт. Он стоит вместе со мной, архиепископом Битоном и графом Ленноксом, слушая доклад одного из настроенных дружественно к нам лордов. В дверях стоит Дэвид Линдси, который выглядит как пес, тоскующий по своему хозяину. – Мог Арчибальд задурить парнишке голову, не позволяя тому делать ничего, кроме как развлекаться, и позволяя тому ослабнуть умом?
Мы все оборачиваемся к пришедшему.
– Юный король говорил без принуждения, – отвечает лорд. – Граф Ангус был с ним все это время, но мальчик мог подать голос, он мог просто сделать несколько шагов по залу, и он уже был бы под нашей защитой. Но он этого не сделал. Напротив, он особенно отметил, что его мать не должна о нем волноваться.
– Но я волнуюсь! – взрываюсь я.
Генри мягко кладет руку мне на плечо.
– Мы все волнуемся, – говорит он.
Вдруг из приемного зала до нас доносится шум и ропот людей, ожидающих возможности встретиться со мной. Я замечаю, как рука Генри тут же метнулась туда, где должен быть его меч.
– Вы кого-то ожидаете? – спрашивает он.
Пока я качаю головой, стражники распахивают дверь перед молодым человеком в форме королевских цветов. Я узнаю в нем одного из слуг Якова. Он подходит прямо ко мне и встает передо мной на колени.
– Я к вам от его величества, – говорит он.
Дэвид Линдси делает шаг вперед.
– Я знаю этого парнишку, – говорит он. – Король здоров, Алек?
– Да, он в полном здравии.
– Можешь встать, – говорю я ему.
Он встает и говорит:
– Я принес вам послание. Он не хотел его записывать. Его величество говорит, что его заставили так ответить лордам, что на самом деле он узник графа Ангуса и что он молит вас о спасении. Он сказал, что вы обещали вернуться за ним. Говорит, что вы должны это сделать.
Я прижимаю руку к груди, чтобы унять бешено колотящееся сердце, от слов, которые прислал мне мой сын. Юноша осознал, что обращался ко мне не так, как должно говорить с королевой, вспыхнул и тут же упал на колено и опустил голову.
– Я только передаю слова его величества, – бормочет он. – Он велел мне их передать.
– Я понимаю, – говорю я и касаюсь рукой его склоненной головы. – Ты должен будешь вернуться с ответом?
– Да. Никто не видел, как я уходил, и никто не знает, где я.
– Это ты так думаешь, – строго поправляет его Ленокс.
На лице мальчика блеснула быстрая улыбка.
– Ну да, я так думаю, – соглашается он.
– Передай ему, мы придем, – говорю я. – Мы не подведем его. Передай, что я собираю армию, чтобы пойти против графа Ангуса, и что мы его освободим.
– Вы знаете, что Джордж Дуглас, брат графа Ангуса, теперь дворцовый эконом?
– Эконом? – переспрашивает Дэвид Линдси.
Между нами повисает напряженное молчание.
– Это значит, что королю угрожает смертельная опасность, – мрачно произносит Леннокс. – Рядом с ним нет никого, кто бы любил его, и никого, кто бы не выиграл от его смерти.
– Арчибальд не станет его убивать, – протестую я. – Вы не можете так говорить!
Леннокс поворачивается ко мне:
– В жилах Арчибальда течет королевская кровь, а теперь он захватил всю власть короля. Он удерживает у себя короля, и никто не может его освободить. Как еще это можно назвать, кроме как подготовкой к тому, чтобы заточить короля в темницу, а затем провозгласить его сумасшедшим или больным? А потом и мертвым? Чтобы потом самому Арчибальду стать королем.
Я пячусь от этих слов и оседаю на стул.
– Он бы не стал. Я его знаю. Он бы никогда не причинил вреда моему сыну. Он любит его! – И я чуть не добавляю: «Он любит меня».
– Он не сделает этого, потому что мы его остановим, – говорит Генри Стюарт.
Мы собираем армию, и еще несколько лордов присоединяются к нам со своими людьми. Кто-то из них был исконным врагом Арчибальда и был готов присоединиться к любой затее, лишь бы против него, кто-то в надежде на возможность разбогатеть и ради хорошей схватки, а кто-то – и их довольно много – хочет освободить Якова. Мы планируем нападение на нового союзника Арчибальда, некогда бывшего мне другом, предателя Джеймса Гамильтона, графа Аррана, в деревеньке Линлитгоу Бридж, чтобы успеть до того, как Арчибальд подтянет сюда свои силы из Эдинбурга. Граф Арран и его клан вместе с Гамильтонами удерживает мост, и Леннокс вынужден переводить своих людей через озеро вплавь, через вязкую почву, чтобы напасть на них с тыла. Те разворачиваются, чтобы отразить его нападение, и тут с юга на полном скаку появляются силы Дугласов. Мои лорды впадают в ужас, увидев королевские стандарты в арьергарде войска Дугласов. Этот коварный человек, мой муж, привез Якова на его первое сражение. Он привез его посмотреть, как сторонники его матери будут сражаться за его свободу. Разумеется, это была не просто прихоть, а великолепно продуманный ход. Он использует мальчика. Он использует мальчика так же, как это сделала я, когда ему было всего три года. Я дала ему в руки ключи от замка Стерлинг, чтобы он передал их герцогу. Этого мальчика выносили перед собой, как икону, начиная с самого его рождения. Только сейчас Арчибальд использует Якова и его флаги в самом центре армии предателей. Половина из моих людей не поднимет оружия против короля, для них это равно богохульству. Граф Леннокс беспомощно оглядывается, половина его союзников уже отступила, но на передних флангах люди уже сражаются: выкрикивают оскорбления, бьют пиками и рубят мечами. Все происходит страшно и кроваво, и Яков, находящийся в задних рядах, слышит крики ярости и боли и предсмертные хрипы. Ему кажется, что у него появился шанс сбежать, и пришпоривает коня, чтобы прорваться сквозь сцепившихся людей, но его новый эконом, брат моего мужа, хватает моего мальчика за руку мертвой хваткой закованной в латную перчатку руки. Он кричит ему прямо в лицо, чтобы тот оставался на месте, потому что клан Дугласов никогда его не отпустит.
