Архиепископ Сен-Эндрусский, Джеймс Битон, который был таким яростным моим противником в прошлом, явно поумнел, потеряв свое место канцлера. Он ухитрился встретиться со мной в часовне Холирудхауса, когда я молилась там одна, и предложил свою поддержку. Он сказал, что есть и другие, кто последуют за мной, куда бы я их ни повела, и пообещал мне помочь освободить Якова из-под излишне довлеющей опеки приемного отца. Однако для этого я должна отдалиться от двора. Каждый день, который я провожу за столом Арчибальда вместе с Яковом, заставляет людей все больше поверить в то, что я примирилась со своим мужем. Каждый раз, когда он отправляет мне лучшие куски мяса и предлагает первой отведать лучшее вино, он показывает, что служит своей жене с любовью и почтением. Даже Яков бросает на мня взгляды, чтобы убедиться в том, что я не попадаю под влияние его чар.
Подумав о луне над горизонтом и о первой звезде после сумерек, я говорю Якову, что должна уехать.
Он тут же бледнеет.
– Я должна это сделать, – убеждаю я его. – Мне не удастся собрать сторонников, пока я буду находиться под одной крышей с Арчибальдом. Он наблюдает за мной днем и ночью. И я не могу написать в Лондон с просьбой о помощи, пока он платит гонцам и может сам вскрыть печати.
– Когда ты вернешься? – холодно спрашивает мой сын. Я чувствую, как сжимается от боли мое сердце, потому что я слышу, как он прячет за сдержанностью страх.
– Я надеюсь вернуться через несколько месяцев, возможно, во главе небольшой армии, – обещаю я. – Я не стану праздно ждать, в этом ты можешь быть уверен. Я вытащу тебя отсюда, Яков, я освобожу себя.
– Франциск французский освободился, хотя никто не думал, что это ему удастся.
– Так ты собираешься собрать армию? – шепчет он.
– Да.
Мы заключаем друг друга в крепкие объятия и не отпускаем.
– Вернись за мной, – говорит он. – Вернись, леди мама.
Замок Стерлинг,
Шотландия, осень 1526
Я совершаю три попытки выкрасть Якова из-под охраны Арчибальда, но мой муж оказывается настолько дальновидным, а его двор – настолько преданным ему и полным решимости во что бы то ни стало удержать Якова у себя, что все они увенчиваются неудачей. Нападение на Арчибальда и его людей, когда они катались по приграничным территориям вместе с Яковом, было отбито, попытка выкрасть его прямо из покоев Эдинбургского дворца – тоже. Но к нам примыкает все больше и больше шотландских лордов, возмущенных тем, как Арчибальд узурпирует власть.
Мне тяжело принимать наши неудачи, но этого оказывается мало. Однажды в мои приемные покои входит Дэвид Линдси и встает передо мной на колени.
– Дэвид? – Я мгновенно вскакиваю на ноги, прижав руки к сердцу. – Ты здесь? Яков заболел? Тебя послали за мной?
– Меня освободили от службы, – отвечает Дэвид тихим голосом. – Граф Ангус отослал меня прочь, и мне было запрещено оставаться в замке, хоть я и просил возможности просто ночевать с ним под одной крышей без всякого жалованья. Просто чтобы он знал, что я рядом. Я сказал, что готов спать даже в конюшнях, хоть с собаками на псарне. Но он выслал меня. У вашего сына теперь будет другой компаньон и наставник, а мне больше не дозволено ему служить.
Я пребываю в ужасе. Никогда раньше Яков не разлучался с Дэвидом. Через все расставания, испытания и смерти они прошли бок о бок, и Дэвид никогда не покидал моего сына.
– Так он один? Мой мальчик?
– У него есть компаньоны, – отвечает Дэвид, но его кривая усмешка говорит мне о том, что он невысокого о них мнения.
– Кто сейчас его наставник?
– Джордж Дуглас. – Дэвид назвал имя младшего брата Арчибальда.
– Боже мой. Чему он научит мальчика?
– Ходить по шлюхам и пить, – горько отзывается он. – Больше он ничего не умеет.
– Моего сына?
– Они намеренно его развращают. Они водят его по публичным домам и поят, а потом смеются над ним, когда он падает или когда его берет шлюха. Господи, покарай их за то, что они творят с нашим мальчиком!
Мои руки прижаты ко рту.
– Я должна вызволить его оттуда.
– Должны. Бог свидетель, должны.
– А ты, Дэвид, что будешь делать ты? – Я должна его спросить. Ему эта разлука дается так же тяжело, как и мне. Он не разлучался с мальчиком с того дня, как его доверили его заботе.
– Если вы позволите, я присоединюсь к вашим слугам, а когда вы вышлете отряд, чтобы отбить у них мальчика, я поеду с ними. Я вернусь к парнишке.
– Ты же поэт. И ты готов сражаться за него?
– Я готов за него умереть, Бог свидетель.
Я беру обе его руки, и он складывает ладони в старинном жесте верности, словно принося присягу.
– Я просто не могу без него, – говорит он. – Позвольте мне его вызволить.
– Да, – говорю я без тени сомнения. – Мы вызволим его оттуда. Я обещаю.
Я пишу лордам, членам совета, Арчибальду, Генриху и, наконец, Екатерине:
«По твоему настоянию я публично съехалась и жила с графом Ангусом как его жена, с того самого дня, как он вернулся в Шотландию, и, хотя он сейчас находится в Эдинбурге, а я – в Стерлинге, мы не разошлись. Я также не получала никаких известий от Ватикана касательно моего обращения. Насколько я понимаю, мне ответят отказом и я доживу свой век и умру женой Арчибальда. Но граф Ангус нарушает договоренности, которые были достигнуты между ним и вами и между ним и мной. Он держит моего сына, вашего племянника, в строгой изоляции. Якову не позволено выходить за пределы замка без сопровождения вооруженной охраны, состоящей из членов клана Дуглас. Он может охотиться только возле города, и его народ не может подойти к нему, чтобы обратиться с петициями. Умоляю тебя, поговори с нашим братом, королем, чтобы он велел графу Ангусу освободить Якова. Я сделала все, чего ты у меня просила, и Яков не должен быть наказуем за мои грехи».
То, что я написала, на деле является не тем, чем кажется. Это не только сестринский призыв и просьба о помощи. Это испытание ее нынешней власти. Мне кажется, что она ее теряет и ее влияние при дворе постепенно уменьшается. Если Екатерина по-прежнему может повлиять на Генриха, то она сможет освободить Якова, но, по-моему, она уже не имеет над ним прежней власти.
Сейчас советником Генриха по государственным вопросам является кардинал, и он обсуждает темы, связанные с философией и религией, с Томасом Мором. И постепенно в его жизни все сильнее проявляется влияние других женщин. Анна Болейн, в отличие от своей сестры, не удовлетворится титулом для отца в благодарность за рождение бастардов. Мне представляется, что такая женщина, как Анна, захочет разделить не только постель Генриха, но и его власть. Это уже не просто хорошенькая мордашка, это – настоящий игрок. Она станет некоронованной повелительницей двора и лидером реформистского движения в религии. Она привнесет в Лондон французские традиции, и мы увидим короля, восседающего на троне, со стареющей королевой по одну руку, и молодой любовницей по другую. Мария подтверждает мои подозрения.
