Ида, и пасется на поле, поглощает траву, правда, в проекционном нигде — не здесь, на Божественной плоскости… И, разумеется, все это приснилось и мне, то-есть мне, корове, приснилось, что я — корова в проекции… Дальше, Пастух, приснилось — я уже не знаю кому! — что эта корова, наевшись вкусной, сочной травы, прилегла отдохнуть, быстро уснула под дружелюбными иллюзорными облаками, и ей приснилось, что она не корова, а призрак по имени Евдокия, которая на рассвете поставила себе чай, отрезала хлеб, намазала его маслом, и долго, прихлебывая, пила этот чай и кушала хлеб, а потом отправилась помочь Николаю выгнать стадо на поле, помогла, но на поле вышла уже в виде коровы по имени Ида… И, Пастух, я испугалась во сне! Спавшие рядом Розалина и Алевтина сказали, что я вдруг вскочила во тьме как ошпаренная и дико завыла! Я рассказала свой сон, и они, обе опытные коровы пятого круга, решили, что мне надо самой двигаться даже не в Главный отстойник, а в Загон для умалишенной скотины, где Гуртоправы, не применяя никаких крайних, жестоких мер, очень щадяще излечивают сознательную скотину от таких небывалых снов: с помощью трав, которые изгоняют сонные иллюзорные наслоения. С наступлением света к стогу пришла из воловни еще и охоженная Кокетка, сказала, что чувствует — родит от быка Кипятка необыкновенную телку! — и попросила меня побыстрее засиять на своде новой звездой и взять под свое покровительство, если получится, эту новую сущность… У нас, Пастух, у коров так мало желаний, что мне очень хочется исполнить просьбу Кокетки… Так что, Пастух, я сейчас отправляюсь в этот Загон, подлечусь, а потом сразу двину к горам, быстро стану турихой и начну карабкаться к своду, превращаться в звезду — Звездная Мать еще круг назад дала мне полное одобрение на это! А телкам нашим, почти что коровам, осталось с вами недолго, скоро их перехватят Гуртовщики — для построения в движение к нулевому столбу, вы, Пастух, отправитесь к первоосновному камню — получать дальнейшие указания на новое стадо, и моя помощь вам и этим полукоровам уже не потребуется.
— Что касается твоего сна, Ида, — ответил Пастух, — здесь, конечно, я не вижу несуществующего искаженного, проникшего в твою мудрую голову, и, скорее всего, ты просто устала за бесконечно много кругов, но в отношении ухода в турихи и дальше — я не уверен, что Хозяин одобрит это решение: кто же тогда будет со мной сопровождать неопытных телок первого круга, которые в очередной раз возникнут на первом столбе? Кто будет учить их хотя бы мычанью?
— Пастух, — ответила Ида, — я обладаю седьмой степенью чувства восприятия реальности, и это намного серьезнее, чем обыкновенная скотская интуиция, иной раз я получаю сообщения из непостижимых объемов и сфер, не выражаемые даже мычаньем, поэтому доверьтесь моему чувству: гурт новых сущностей, который вы поведете, не будет нуждаться на первом кругу в Божественном языке, но как это объяснить, я не знаю, и что будет дальше — не ведаю, но, во всяком случае, в стаде есть пять-шесть достойных коров, которые, когда тому наступит необходимость, займут мое место…
И, не добавив к этому ничего, Ида, как-то по-скотски даже не попрощавшись со стадом, которое ее искренне полюбило, перешла тракт и направилась по дороге к Загону, оставив коровам только смотреть на ее удаляющийся внушительный зад и хвост, которым она размахивала, крутила — что, видимо, говорило о решительности ее действий.
Вслед за Идой с перекрестка свернула к Загону одинокая белая козочка, жалобно, длинно-длинно проблеяла и, очевидно, подгоняемая невидимым Пастухом, подпрыгнула и побежала вперед.
Мария-Елизавета из любопытства спросила:
— А в чем могла провиниться, Пастух, такая милая безобидная козочка?!
— Эта коза, — почти сразу ответил Пастух, — как сообщил мне сейчас всеведающий Подслушиватель, то и дело уходит в иллюзию и, пребывая там в своих мертворожденных тенях, постоянно, как присказку, повторяет вашим проекциям: «Встряхните свой разум!» Подслушиватель не ведает, что на нее нашло, может, подражает кому-то, собственно, причина подобного поведения не столь и важна, но тем самым коза утверждает, что у призраков, не имеющих плоти, существует собственный разум и есть что «встряхнуть» — это ложь, заблуждение, и к тому же никто не давал ей таких полномочий — заботиться о потусторонних тенях… Вот великий Хозяин и приказал «встряхнуть ей мозги» в Загоне для сумасшедшей скотины и, тем самым, указать ей ее скромное козье место в установленном порядке вещей… Хотя, на мой взгляд, наказание за эту провинность слишком жестокое…
— Пастух, — удивилась Елена, — но если у наших бесплотных проекций отсутствует собственный разум, то чем же тогда они порождают вокруг себя воображаемый мир?
— Они порождают его чувственным ощущением, никаким образом не относящимся к реальному разуму. Ощущение это порождается уникальной способностью небесной души заполнять зловещую, мертвую пустоту в головах потусторонних теней иллюзией разума, которую подкрепляет еще и сущностное начало у тех из теней, которые им обладают. Бессущностные же и бездушные призраки заполняют эту самую пустоту, во-первых, спроецированным в область земли воображением скотины с Большой дороги Художников, во-вторых, удивительным взглядом на мир наших загадочных братьев — Пастухов из области неба и их последователей, которые исповедуют этот взгляд в потустороннем нигде, а также — вредоносными для Божественной плоскости, но полезные для поддержания иллюзии идеями и мышлением всех четырех Химер, содержащихся в Малом отстойнике…
— А те проекции, — спросила Елена, — которые, подобно быку Иллюзору, исповедуют неверие во все, — чьим воображением пользуются они?
— Эти, — ответил Пастух, — не используют, но воруют воображение у тех, у кого оно уже есть…
— Пастух, — промычала Джума, — но как я могу своровать воображение, предположим, у Розы?
— Ты, Джума, забываешь, что речь идет о мертворожденных тенях, Божественные же мозги не обладают воображением, поскольку в полной мере воспринимают действительную реальность, которой не нужны какие-то дополнения в виде несуществующих, эфемерных картин, звуков и прочего, и поэтому у твоей Розы тебе попросту нечего воровать.
— Ну, Пастух, тогда как же совершается это воровство у потусторонних теней? — спросила Ириска.
— Этот вопрос касается мистики, и это ко мне! — вмешалась Антонина-гадалка-и-звездочет. — Воруют, и еще как! Опустошая воображение наших проекций, имеющих души и сущности, воруют с помощью бездушных рукопожатий, поцелуев, взглядов, странных вопросов, на которые не хочется отвечать, с помощью подражанья нам, сущностям великого стада, и используя многое и другое, о чем даже не догадаешься… Взять хотя бы обыкновенную дверную ручку, к которой как бы и невзначай привязан обрывок обыкновенной нитки… — и тут отчасти помнящая себя корова начала перечислять такое
