Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
Заместитель начальника царского следствия Понта, взглянув исподлобья на юношу ненавидящим взглядом, снова уронил взлохмаченную голову на грудь.
– Оронт, – со сладострастной жестокостью в голосе подтвердил Митридат. – Он мой, Тарулас. Думаю, этого за него хватит, – он достал из переметной сумы кошель с золотыми и передал его аспургианам. – Держите!
Варвары, распустив завязки, радостно возопили, увидев римские ауреусы. Старший из них швырнул Оронта под ноги Митридату и несколько раз поклонился юноше, что-то говоря на своем языке – благодарил.
– Гордий, костер! – распорядился Митридат, не отводя гневного взгляда от ползающего у ног перса. – Ты меня долго искал, пес, вот и нашел. Я тебя не убью, не надейся на это. Но ты мне заплатишь за все…
Костер разожгли быстро – сушняка в балке хватало.
Митридат подошел к связанному Оронту.
– Поднимите! – приказал он пиратам Селевка, оставшимся в живых; их было всего трое. – Вспомни, Оронт, моего наставника, Иорама бен Шамаха, замученного тобой и еще кое-кем, до кого я скоро тоже доберусь. Вспомни! Ты гораздо хуже этих нанятых тобой разбойников, – показал юноша на лежащие вокруг тела подручных Фата. – Потому что они пытались всего лишь заработать на хлеб насущный пусть и таким недостойным способом, а ты, как ненасытный кровожадный зверь, столько лет терзал Понт в угоду римлянам и их развращенным лизоблюдам, этим предателям и мерзавцам. Нет тебе пощады! Пес, пес!
Митридат в гневе был страшен. Его глаза метали молнии, а голос напоминал рев тигра.
– Гордий, давай! – позвал он слугу, копошащегося возле костра.
Оруженосец Митридата достал из яркого пламени раскаленную металлическую проколку с деревянной рукояткой (с ее помощью воины чинили лошадиную сбрую), и подошел к рвущемуся из рук пиратов Оронту, только теперь понявшему, какую участь ему уготовил Митридат. Раздался нечеловеческий вопль, и даже у видавшего виды Таруласа волосы стали дыбом.
– А теперь язык! – будущий басилевс Понта был неумолим; он наблюдал за муками Оронта с удивительным хладнокровием, и только уголки строго очерченного рта слегка подергивались, обнажая зубы в садистской улыбке.
Это была его месть. И это было начало кровавого пути к трону и неограниченной власти…
Вскоре, бросив истерзанного перса (у него Гордий выжег глаза и отрезал язык) и забрав своих раненых и убитых, кавалькада взяла курс на Пантикапей. Митридат ехал далеко впереди. Ему никто не мешал предаваться размышлениям. Но была и иная причина, по которой юношу оставил в покое даже Селевк – страх. Аспургиане, большие любители поболтать в походе, эти кровожадные номады, для кого содрать скальп головы врага было раз плюнуть, с дрожью в сердце и раболепным почтением поглядывали на Митридата, пораженные увиденным. Прикажи он сейчас им броситься со скалы вниз головой или в огонь, они сделали бы это не задумываясь…
* * *
Сутки спустя после этих событий на берегу Понта Евксинского, в уединенной бухточке стояли Митридат и Савмак. Миопарон Селевка болтался на якоре в тени скал – осторожный пират решил не дразнить без нужды сикофантов пантикапейского наварха, уже успевших рассмотреть, что за гости пожаловали в столицу Боспора. Поэтому он вышел вечером в открытое море, а затем, когда на Таврику опустилась ночь, причалил в этой бухте, находившейся на расстоянии пятидесяти стадий от города. Сигнальный костер Селевку зажег один из его тайных осведомителей; их было немало и на Боспоре – предводитель киликийцев платил, не скупясь. Митридат, сердечно попрощавшись с царем Перисадом и от всей души поблагодарив за гостеприимство, от многочисленной охраны отказался. Он попросил лишь, чтобы до бухты его сопровождали аспургиане Руфус, Пилумн, Тарулас и скифский царевич Савмак: Митридат уже знал, что эти четверо могут разогнать целую вражескую рать.
– Пора, – задумчиво сказал Митридат, заметив машущего куском красной материи Селевка. – Попрощаемся…
Они крепко обнялись.
– Запомни, – усаживаясь в хрупкую лодчонку, прокричал юному скифу Митридат, – я все еще твой должник!
Савмак в ответ только грустно улыбнулся – он как-то незаметно сдружился с этим богатырем, и расставание принесло ему какую-то странную тоску, будто что-то осталось недосказанным до конца, не выясненным. Юноша уже знал, кто на самом деле «купеческий племянник», и схожесть их судеб поразила его до глубины души.
– Эй, Тарулас, дорогой мой учитель фехтования! – между тем продолжал басить Митридат, стараясь перекричать шум прибоя. –А может, все-таки, поплывем в Понт?
– Благодарю, басилевс, – ответил Тарулас. – Но я остаюсь здесь. Только запомни – мое настоящее имя Рутилий, я римлянин.
– Пожалуй, единственный римлянин, не считая Руфуса, кому в бою я бы доверил свою спину, – рассмеялся Митридат и помахал ему рукой. – Прощай! И пусть хранит вас златокудрый Дионис и богиня Ма.
Миопарон поднял парус, и хищный нос судна нацелился на далекую Синопу. Море вздыхало размеренно и тяжко, будто и его тронула грусть прощания. Только чайки радостно хохотали в вышине, приветствуя ясную тихую погоду, и садились на воду, чтобы окунуться в расплавленную бирюзу мелководья.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
