Виолетте стало бы интересно, что на этот счёт думает Денис, учитывая, что он всегда недолюбливал господина Грина. Но, по крайней мере, он вполне может порадоваться за сестру: похоже, между ней и Кеем происходит что-то серьёзное.
На самом деле Рик много говорит о Мире. После всех пережитых событий она решила полностью посвятить свою жизнь целительству. И пошла в ученицы к Рику. Возможно, ей даже не придётся проходить до конца практику в Танаре, или сможет как-то продолжить её здесь. Похоже, все сполна отработали свои навыки на войне. Да и Денис наверняка сделает при необходимости поблажку.
Кей тоже решил остаться в Академии, чтобы чаще видеться с Мирой. У них всё только начинается, и оба стремятся как можно больше времени проводить друг с другом.
Рик предлагал приглашать Миру на некоторые сеансы, чтобы ей было чему поучиться. Но Виолетта опять отказалась. Про Кея больше ничего не знала: Рик не рассказывал, а сама не спрашивала. Не интересно.
А про Кирилла и вовсе не хотела ничего слышать. Он сам настоял, чтобы Рик рассказал девушке правду. Какой-то частью себя она понимала, почему он так поступил, но не могла перестать ненавидеть нарзенца за это. Он обещал защищать Влада, а в итоге не только не сдержал обещание, но и собственноручно…
Виолетта опустила взгляд в пол. Глаза щипало от боли, но слёзы давно не текли — она уже всё выплакала и устала плакать. И каждый раз прекращала сеансы, когда речь заходила о Владе.
Однажды Рик пришёл к ней в палату и передал письмо. Сказал, что его оставил для неё Эдуард. К тому моменту Виолетта уже потеряла счёт времени. Она почти не ела — и три раза в день ей ставили питательные капельницы, чтобы просто поддерживать жизнь. Ни на какие уговоры девушка не поддавалась, и каждый раз персонал забирал нетронутый поднос с едой и через какое-то время возвращался с капельницей.
Несколько дней письмо просто пылилось на тумбочке, пока Рик не решил сам прочитать его вслух.
Виолетта сидела на кровати, уставившись в окно, и просто думала о своём. Но, как только лекарь развернул письмо и начал читать первые строчки, она невольно вслушивалась в каждое слово.
— Дорогая Виолетта… дочка! — с выражением прочитал мужчина, но девушка почему-то слышала вместо него голос отца. — К сожалению, у меня так и не было возможности поговорить с тобой. Я каждый день молюсь всем Святым, чтобы тебе стало лучше. И стараюсь уважать твоё желание никого не видеть. Для меня нет большей радости, чем знать, что у тебя всё налаживается и иметь возможность поддерживать с тобой контакт. Но чем дольше я остаюсь в Академии, тем тяжелее мне становится. Здесь мне не место. Возможно, ты решишь, что я опять поступаю подло и бросаю тебя, как много лет назад. Но я с нетерпением жду момента нашей встречи — только когда ты сама будешь готова меня увидеть. Я возвращаюсь в родную Таруву, повидаю родительский дом. Думаю, найдутся наследники, готовые распоряжаться наследством родителей. Я не имею больше права на наследство и не претендую — хочу лишь увидеть ещё раз свой дом, да повидать их могилы. Куда отправлюсь потом — ещё не знаю, но непременно найду способ послать тебе весточку. Жизнь слишком коротка, Ви, чтобы тратить её на жалость к себе. Я беру себя в руки и каждый день заставляю двигаться дальше. Найди в себе силы сделать то же самое. Поверь, Влад бы тоже этого хотел. Ты единственная видела в нём хорошее несмотря ни на что. Я уверен, что так оно и было. Ты заслуживаешь прожить эту жизнь счастливо за вас обоих. С любовью, папа!
Когда Рик замолчал, строчки из письма ещё долго звучали в голове у Виолетты. Мужчина молча положил письмо обратно на тумбочку и вышел, позволив ей самостоятельно разобраться в своих чувствах.
Письмо отца отчасти помогло. Внутри что-то дрогнуло. С того момента Виолетта постепенно начала понемногу есть и больше стараться добиваться результатов на сеансах с учёными шаонцами.
Однажды ей придётся вернуться во внешний мир, но она была совершенно к этому не готова.
* * *
Месяц спустя, Гамильдтон, Академия шаонцев.
Лето постепенно подходило к концу, уступая права золотой осени. Время циклично, и всё неизбежно повторяется. К тому моменту, как Виолетта добровольно покинула больничное крыло, деревья уже начали желтеть, а листья опадали.
Виолетта неспроста выбрала для выписки раннее утро — коридоры Академии будут пусты ещё около часа. Этого времени ей вполне достаточно, чтобы покинуть замок. Все свои скромные пожитки они забрала прямо из палаты: кое-какие вещи, тщательно начищенный кем-то клинок, письмо отца и записка Влада (которую у неё уже вряд ли когда-нибудь хватит духу прочитать вновь). А ещё браслет Оссо, купленный для неё Денисом.
Быстрым шагом девушка пересекала коридоры, пока не спустилась на первый этаж. Она не смотрела по сторонам — это место вряд ли когда-нибудь вызовет у неё чувство тоски. Но уйти незамеченной у неё не получилось.
Уже в дверях девушку окликнул знакомый голос:
— Виолетта, подожди!
Она замерла, почувствовав, как ёкнуло сердце. Но тут же мысленно осудила себя за подобные чувства. Теперь они больше не имели значения. И Виолетта очень жалела, что не смогла избежать этого разговора.
Услышав приближающиеся шаги, она нехотя повернулась и увидела знакомое лицо. Денис Романов практически не изменился за это время, но новый статус явно придавал ему какую-то особую значимость.
На нём была привычная шаонская форма. Его положение выдавал, пожалуй, только перстень на пальце с гербом клана. Красивые карие глаза говорили о многих чувствах, которыми нарзенец хотел поделиться, но почему-то не сделал этого. Он будто растерялся и не знал, как лучше начать разговор.
Раньше это могло показаться Виолетте чертовски милым. Она непременно пошутила бы на тему того, что новый глава шаонцев стесняется общества простой девушки как какой-то мальчишка. И, видимо, ему нужна своя королева, чтобы полноценно справляться с огромной ответственностью. Раньше, непременно она так и сказала бы…
— Рик выдал тебе мои планы? — отстранённо осведомилась Виолетта, чтобы скорее закончить этот неловкий разговор.
Денис остановился совсем близко, нарушив все мыслимые и немыслимые границы между ними. Он нависал над девушкой так, что она могла спокойно вдыхать любимый запах, исходящий от шелковистых русых волос и светлой кожи.
Зрачки расширились, вытесняя радужку.
— Останься в Академии, — в голосе промелькнула мольба. — Здесь твой дом.
Но ему не понять, насколько это тяжело для неё.
Виолетта медленно покачала головой:
