Берздину вызваны согласовывать обвинительное заключение по делу. Конец следствию. В суд дело готовить будут. Обвинителей назначать.
— Жаль, — не скрыл огорчения Кольцов. — Хотелось с ними пообщаться. К тому же я замыслил поездку на низа, к Каспию на промыслы, а после возвращения собираюсь вновь встретиться с теми же арестантами. Свидания те попросили с жёнами. Двое. Я пообещал. — И на недоумённый взгляд Васёнкина пояснил: — Оба вину признали. Свидания короткие, с делом не связаны. По правде сказать, захотелось мне несколько фотографий сделать ваших помпадуров со своими помпадуршами[98].
— Никаких им свиданий! — гневом вспыхнул Васёнкин и даже кулаком прихлопнул по столу. — Прославили нас на всю страну жульничеством. Вон, мне звонят по телефону — ругачка новая появилась — «астраханщина»! Смысл гадкий, означает: взяточники мы все и продажные люди! А злодеев бессовестных на обложку центрального журнала или в «Правду» красоваться разместят! Разве это справедливо? Судить их надо, самой жестокой казнью карать!
— Нет, — попытался остудить его Кольцов. — На обложке их фотографий не будет. В тексте, может быть, если содержание позволит… фельетон ещё не готов, есть лишь наброски. Да и приговора следует дождаться.
— И чего же они вам наговорили, раз загорелось к промыслам на низа, да обязательно к настоящим ловцам? — не унимался председатель.
— Мнение их интересно по одному вопросу. В беседе с арестованными этот вопрос был задет, — задумчиво ответил Кольцов, видно было, что он уже определился и сбить его не удастся. — Для полного овладения материалом нужна такая необходимость.
— А нашего материала и мнения, значит, недостаточно? — подскочил на ноги Васёнкин.
— Их мнение расходится с версией следствия.
— Конечно, расходится! И будет расходиться. Поэтому они в тюрьме и сидят. Хотя кто знает, что они вам накрутили…
— Ну как же, как же, Тарас Семёнович, — попробовал урезонить не в меру расходившегося председателя Кастров-Ширманович. — Обвиняют их во взятках. Весь город знает, а исполкому неизвестно? И по поводу свидания я выскажусь, что это правильное решение. Психологической поддержкой будет для них, раз во всём признались и раскаялись.
— Плакали некоторые, — вставил Кольцов.
— Вот видите, как глубоко их раскаяние, — подхватил начальник ОГПУ. — Я берусь содействовать организации свиданий у нас, привезём их из «Белого лебедя», раз так пожелал товарищ Кольцов, и жён пригласим. Если мысли насчёт побега задумал кто, полностью исключим такую возможность. Мои люди обеспечат изоляцию. Да и куда им бежать!
— Спасибо, — кивнул Кольцов. — Может, всё-таки у Кудлаткина?.. Там вроде и первая встреча была. «Красный уголок» приятное впечатление оставляет
— Фотографии плохими получатся, — тут же укорил его Кастров-Ширманович. — Грязь, вонь, убожество.
— Тюрьма есть тюрьма, — неуверенно возразил журналист. — А помпадуры ваши на этом фоне как раз выразят свою убогость. Их бурная жизнь проявится обратной стороной.
— Вот-вот! — засветился весь, бурно радуясь, председатель. — В тюрьме их запечатлеть с жёнами, другим неповадно будет! А вот поездка на низа ни к чему. Вместо неё спокойно у нас, в исполкоме, с людьми пообщайтесь, с товарищем Носок-Терновским побеседуйте. А насчёт настоящего ловца я вам вот что скажу… — Васёнкин изобразил заговорщицкий вид. — Есть у меня один. С отцом ещё на Каспий ходил. В совершенстве знает ситуацию и в Тумаке, и на Белинском банке, и на промыслах, что к самым раскатам подступают. Он дневал и ночевал там, где сваливает Волга воды свои мутные в изумрудную гладь великого Каспия.
— Хорошо сказано, — ткнулся в свой блокнот Кольцов и стал записывать. — Ну и что ваш ловец?
— А сведу вас с ним у себя в кабинете. Он за два-три часа на все ваши каверзные вопросы ответит, а кроме того, про лотос — цветок чудесный наш — расскажет. Так что внакладе не останетесь. Как, по рукам? — уверенный в согласии, Васёнкин и руку вверх занёс удариться с рукой журналиста.
— И ехать никуда не надо! — радостно зашумели вокруг. — Сутки ведь зазря потеряете!
— Какие сутки? Больше! Вдруг непогода или мотор подведёт?
— Это ж завтра ехать надо, чтобы подстраховаться! Никаких бесед тогда и с Носок-Терновским, и в исполкоме не видать!
— Нельзя рисковать! Теплоход столичный ждать не станет! Уйдёт в Москву в положенное время без вас, если припозднитесь!
— На поезде догонять придётся!
Засмеялись многие вместе с Васёнкиным. Сумрачными были лица у двух людей — журналиста и начальника ОГПУ. Когда веселье улеглось, Кольцов поправил очки, поднялся:
— Нет. Обманывать не имею права, журналист — моя профессия. Вы же сами верить мне перестанете после такого.
— Правильно, — пожал ему руку Кастров-Ширманович. — Езжайте. И лучше будет, если выедете завтра утром. Вернётесь раньше, успеете со всеми другими своими делами.
— Главное, в тюрьму успеть, — на глазах ожил Кольцов после такой поддержки, — для окончательного разговора. Товарищ Носок-Терновский не обидится и меня поймёт. Я с ним в Москве встречусь не раз, мы его вопросы там обсудим.
— В тюрьму так в тюрьму, — продолжил начальник ОГПУ. — Народ доставить на свидания я беру на себя, как обещал. И с транспортом вам помогу по Волге к раскатам добраться, если у Тараса Семёновича ничего не имеется.
— Подковыриваешь, — поднялся Васёнкин. — Транспортом я обеспечу.
— Нет уж, — не дал договорить ему начальник ОГПУ, — раз я взялся за это, то до конца. Свистунов! — крикнул он в коридор. — Оперуполномоченный Свистунов!
— Есть! — вбежал в кабинет дежурный.
— Готовь судно. Завтра в пять часов утра берёшь на борт товарища журналиста и полностью в его распоряжение.
— Есть! — вскинул руку дежурный. — Каков маршрут?
— К промыслам на низа.
— Где брать пассажира?
— Из гостиницы, — буркнул Кастров-Ширманович.
— Так не годится, — запротестовал Васёнкин, растерявшийся от неожиданного поворота событий. — Раз вы всё берёте на себя, оставьте мне товарища Кольцова хоть сегодня. А то и не знаю, когда теперь увидимся. — Он обнял Кольцова за плечи и попытался прижать к себе. — Ночуйте у меня. Зачем вам казённая гостиница? Тараканов кормить?
— А что? — улыбнулся тот. — Я, пожалуй, не возражаю. По домашней подушке соскучился.
— И подыму завтра рано утром сам, — заверил председатель начальника ОГПУ, попытавшегося возразить. — У меня не проспит.
Тому не оставалось ничего другого, как развести руки. Народ стал расходиться. Последними после крепких рукопожатий расстались с начальником ОГПУ журналист с председателем.
— Я Свистунову прикажу, чтоб пожитки ваши и аппаратуру сейчас перевёз из гостиницы на теплоход, в вашу же каюту. Пусть сдаст под ключ, — прощаясь, сказал Кастров-Ширманович. — На всякий случай, если вдруг опаздывать будете.
— Конечно, — подумав, согласился Кольцов. — Но я успею. Непременно успею. Мы ещё увидимся.
— Какие могут быть возражения, — хлопнул его по плечу начальник ОГПУ и позвал к себе Свистунова.
— Ты задачу смекаешь? — лишь тот возник на пороге, спросил начальник. —
