Рекина. Однако и на сей раз поиски оказались тщетными, ни одного живого крота не нашли. Хенбейн прижалась к земле, время от времени бросая злобные взгляды на великий Камень, и, казалось, видела в нем больше, чем мог увидеть Уид. Для него это был просто... камень. Он видел их и раньше, самый большой стоял в Эйвбери. Высоченная глыба, которая странно вбирала в себя свет.
А Хенбейн смотрела, смотрела, а потом проворчала:
— Безмолвие? Какое Безмолвие? Как может этот крот скрываться в Безмолвии, а тем более целая система кротов?
Потом ее глаза задвигались, стали перебегать с одного на. другого, всматриваясь, выискивая (Уид это хорошо знал!) признаки проявления слабости. Она довольно быстро нашла их — у Смэйла, конечно. Однако его она убивать не собиралась. Кроты, которые так хорошо, как он, исполняли приказания, которые держали рты на замке, для которых высочайшей честью было выполнить какое-нибудь грязное дело,— такие кроты, и вправду, редкое явление, и Хенбейн слишком умна, чтобы убивать их. Такой степени безумия она все же не достигла.
Рекин не проявит слабости под взглядом Хенбейн, не дрогнет и сам Уид — это он хорошо понимал. А сидим Сликит? Ммм... Уид посмотрел на нее. Продвинувшаяся по иерархической лестнице быстрее других, служивших в данное время на юге, Сликит была приближена к Хенбейн еще в Бакленде, сразу после смерти элдрен Феск.
Уид знал этот тип; он тренировал таких сидим в дни, когда был в Верне с Хенбейн, готовя ее для Руна. Да, Сликит вполне соответствовала этому типу: умная, холодная, скрытная, безгранично циничная, собранная. И все же в ней что-то не то. Уид не знал, что именно. Что-то, заставлявшее сомневаться. Когда-то все было в порядке, а сейчас нет. Уид уговорил Хенбейн выбрать Сликит в обход других, чтобы самому — а он, разумеется, тоже был сидим — легче было за ней наблюдать.
Еще до сегодняшнего дня, до этого противного ветреного дня, когда они торчали здесь на холме с обозленной Хенбейн, Уид нашел ответ на этот вопрос, хотя сначала отбросил его как абсолютно невероятный. Однако Уид был учителем, экспертом и отнюдь не столь страстной личностью, как Хенбейн, поэтому он и смог разглядеть в глазах Сликит благоговение перед Камнем. Не то чтобы она боялась его — кто из грайков не испытывал страха перед Камнем, если только не был глуп? Нет, то был не страх, а благоговение, даже больше, чем благоговение. Любовь. И этого Сликит скрыть не могла. Любовь. Малюсенькая, слабая, неуловимая, но любовь была. Сидим, влюбленная в Камень. Немыслимо. И воспрепятствовать этому невозможно. Может быть, она сама даже не подозревает об этом. Он, Уид, должен придумать способ, как использовать свое открытие. Не говорить Хенбейн, это понятно, но и сидим Сликит не должна знать, что он знает. Да, да, использовать сидим, благоговеющую перед Камнем. Использовать ее, чтобы добраться до этого Триффана. Ммм...
Мысли Уида вернулись к Хенбейн, внешне он оставался непроницаем. Хенбейн собиралась говорить. Пора бы уж.
— А как ты считаешь, Рекин, куда ушли эти кроты? — спросила Хенбейн. Она прекрасно знала, что Рекин, как и Уид, был одним из немногих, не испытывавших перед ней страха. — И откуда появляются эти невидимки, убивающие твоих гвардейцев? Как насчет луговых кротов на западе?
— Мы заперли их систему и поставили посты на всех входах.
— И никаких признаков кротов?
Рекин ожидал этого вопроса и приготовил маленький сюрприз, который придерживал, чтобы отвлечь Хенбейн от неприятной темы.
— Свежих следов никаких. Однако мы знаем или думаем, что знаем, как они ушли. На севере лежат болота, за ними река Темза. Мы нашли тоннели, которые ведут к краю болот, и временные норы, заполненные жидкой грязью.
— Кроты никогда не пойдут по грязи! — нетерпеливо перебила его Хенбейн.
— Там не только грязь, глашатай Слова. Там и трупы. Много трупов. Утонувшие кроты. Мы думаем, что они в спешке прорыли тоннель под рекой и попытались пройти по нему, но он обрушился, и часть кротов утонула.
Тоннель под рекой? Хенбейн задумалась над этим и почувствовала облегчение. Такой тоннель означал панику и замешательство. Тщетность их попытки спастись обрадовала ее, позволяла чувствовать себя не столь оскорбленной. Оказывается, кроты Данктона не так уж умны.
— А уцелевших нет? — Голос Хенбейн прозвучал холодно, она задала вопрос не из сострадания или жалости, а в надежде покарать выживших.
— Мы не видели ни одного. Однако такая вероятность существует. К несчастью, Болотный Край у леса не только отвратительно грязен, но еще иссечен массой ходов. Мы тщательно обыскиваем их, и, если какие-то кроты уцелели, мы обязательно найдем их. Однако мысль, что эти кроты могли убить гвардейцев, кажется мне нелепой. Кроты, выжившие после такой штуки, как обрушившийся тоннель, в который хлынула вода, не способны к тайным набегам. — Подумав, Рекин добавил: — Если они ушли именно таким путем, а не по какому-то переходу, который соорудили двуногие и который мы проглядели, это свидетельствует об их находчивости и смелости. Я хочу только предостеречь тебя: легко недооценить врага после такой длинной серии успехов, какая была у нас. Знаю, многие гвардейцы приписывают кротам Данктона волшебную силу, позволившую им исчезнуть. Однако их уход, конечно же, должен иметь разумное объяснение, и мне кажется, что такое объяснение — тоннель под рекой.
Хенбейн пристально посмотрела на бесстрастного воина. Если бы она не находилась в таком отвратительном настроении, она бы мрачно улыбнулась. Рекин воевал, действуя с помощью логики и ума, и в течение многих лет, сражаясь за Хенбейн, разработал почти безошибочный метод покорения систем. Одна за другой они падали под ударами гвардейцев. Но здесь, в Данктонском Лесу, случилось то, чего не случалось никогда раньше, и Рекину это не нравилось. С его точки зрения, важно было лишь одно: победа, одержанная еще над одной системой. Смерти же и волнения казались ему событиями незначительными.
— Мы все выясним, Глашатай Слова, не беспокойся. Я оставил достаточно гвардейцев в близлежащих системах, чтобы они собирали сведения о каждом беглеце, и новости скоро начнут поступать. У всех гвардейцев есть приказ хватать пленных и допрашивать их любыми способами.
Рот Рекина сжался, а взгляд стал холодным. Рекин был кротом-воином, отнюдь не палачом, однако инстинкт говорил ему, что кроты Данктона — более ревностные последователи Камня, чем все, кого он разгромил ранее, и он боялся, что допросы пленных могут быть переданы сидим, Уид наложит на это дело лапу.
Рекин
