– «С самой собой»? То есть одной? – покачала головой Софи, все сильнее распаляясь с каждым словом. – То есть вы считаете, что мое «долго и счастливо» – это остаться в одиночестве? А я думала, мы с вами похожи. Думала, что вы злая. Ошибалась.
– Почему же ошибалась? Я действительно злая. Даже злее, чем ты думаешь, – ответила леди Лессо. – Просто дело в том, что мы с тобой по-разному понимаем суть Зла.
– Понимать суть Зла… На вашем языке это означает стать шпионом Добра, так, наверное? – горько усмехнулась Софи.
– Нет. Это означает, что следует принимать Добро как силу, равную Злу, – сказала декан. – Это и есть настоящая злая любовь, Софи. Знать, что Добро имеет право существовать и бороться за свое счастье точно так же, как и Зло. Потому что в конечном итоге Добро и Зло неразрывно связаны друг с другом и не могут существовать поодиночке. Каждое Добро рождается из Зла, любое Зло – из Добра. Так, например, смерть твоей матери подтолкнула тебя на поиски своего исинного счастья. Точно так же «долго и счастливо» Агаты с принцем поможет и тебе найти ваше общее «долго и счастливо». Это и есть то равновесие, на котором держится наш мир. Равновесие, которое позволяло Директору школы оставаться юным все те годы, пока он относился к своему брату как к равному и любил его, хотя и считал соперником.
– Да что вы вообще знаете о любви?! – крикнула Софи. От гнева ее лицо пошло красными пятнами. – Взгляните лучше, что вы сделали со своим собственным сыном! А почему? Да потому что боялись, что он убьет вас…
– Не меня, – перебила ее леди Лессо и с печальной улыбкой пояснила: – Я никогда не боялась, что он убьет меня. Я боялась, что он убьет единственного человека, который еще дорог мне в этом мире.
Софи ничего не сказала, она выглядела обескураженной.
– Какой, по-твоему, была основная причина, по которой я согласилась стать, как ты выразилась, «шпионом Добра»? Проще говоря, почему взялась помогать Мерлину? – спросила декан. – Потому что это давало мне шанс улучить подходящий момент, чтобы освободить из Ледяной Тюрьмы Клариссу Доуви. Мою лучшую подругу. Мою Агату.
– И вы… Вы предали Зло ради подруги? – побледнела Софи.
– Как и ты должна будешь это сделать, когда придет время, – спокойно кивнула леди Лессо. – Потому что «долго и счастливо» твоей подруги станет и твоим собственным «долго и счастливо», если ты позволишь себе найти мир и покой в одиночестве. Вот так закончится ваша сказка и закроется ваша книга. Вот твое настоящее «долго и счастливо», Софи. Единственное счастье, за которое ты и должна бороться.
Лицо Софи застыло, только ресницами она хлопала все чаще и чаще.
Агата слушала их разговор, сидя за западными дверями театра, и с каждой минутой ее голова светлела, мышцы расслаблялись и оживали, казалось, что слова леди Лессо снимают боль, действуют как лучшее лекарство. Со своего места она могла видеть изумрудные глаза Софи, и на мгновение ей показалось, что их выражение стало прежним и вместо Королевы Зла она увидела свою старую лучшую подругу.
Но в следующую секунду это выражение исчезло, взгляд Софи сделался жестким, и в глубине глаз вновь загорелись злые желтые огоньки.
– У меня больше нет подруги, – холодно заявила она. – У меня есть любовь. Настоящая любовь, которая будет длиться вечно. И я никогда не буду одна.
– Ах, если бы ты могла видеть себя со стороны, Софи! – печально и нежно, совсем по-матерински сказала леди Лес-со. – Ты никогда еще не была такой одинокой, как теперь.
Софи, оскалив зубы, метнула в голову леди Лессо сгусток розового пламени, но декан легко отразила его, и заклинание, срикошетив, ударило в саму Королеву Зла. Софи покачнулась и невольно отступила к краю тюремной ямы. Чувствуя, что теряет равновесие, она, безмолвно прося о помощи, протянула леди Лессо руку, начиная опрокидываться назад…
Леди Лессо своей руки ей не протянула.
Софи рухнула в затянутый туманом провал и упала, больно ударившись ребрами о покрытый морозным инеем пол.
Перекатившись на бок, Софи слышала теперь только собственное хриплое дыхание да эхо шагов леди Лессо, удаляющихся в сторону восточного входа в театр.
Софи медленно встала на ноги и подняла голову, осматривая высокие отвесные стены ледяной темницы. Сквозь щель над ее головой из театра проникали струйки теплого воздуха. Потрясенная тем, что декан ее бросила, Софи опустила голову и взглянула на уходящие влево и вправо ряды отсвечивающих голубым ледяным блеском могил. Затем, вцепившись в обломки бывшей гробницы профессора Анемон, она подтянулась, пытаясь выбраться из Ледяной Тюрьмы, однако до верхнего края стены все равно оставалось еще не меньше двух метров.
– На помощь… – глухо прошептал чей-то голос. – Помоги мне…
Софи обернулась и увидела Арика. Он приткнулся в темном углу Ледяной Тюрьмы со связанными руками и ногами. На виске у него, в том месте, куда ударила отлетевшая от гробницы профессора Анемон ледяная глыба, алела ссадина.
– Прошу, помоги… – хрипел Арик. – Я выведу нас отсюда… Обоих… Только развяжи меня…
Честно говоря, этот бандит никогда не нравился Софи, однако выбор у нее, следует признать, был невелик.
Не раздумывая, она наклонилась над Ариком и пережгла связывавшие его веревки своим светящимся пальцем. Мыча от боли, Арик поднялся, распрямляя затекшие ноги.
– Подсади меня из той разломанной гробницы, чтобы я мог дотянуться до края сцены, – сказал он. – Я выберусь, а затем вытащу тебя.
– Нет, это ты меня подсади. Я выберусь отсюда первой, – возразила Софи.
– Тебе меня не вытянуть, я слишком тяжелый, – ответил Арик.
– Арик…
– У нас нет времени на разговоры, Софи.
Софи сердито выдохнула и воткнула острый носок своей туфли в ледяной край бывшей гробницы профессора Анемон:
– Опирайся на мою ногу. Живее.
Арик встал ногой на бедро Софи, сильно оттолкнулся (Софи поморщилась от боли), подпрыгнул, дотянулся до верхнего края стены, уцепился и наконец выбрался на сцену.
– Теперь меня тяни! – рявкнула Софи. – Шевелись же!
Арик наклонился над проемом, с усмешкой взглянул на Софи, затем взмахнул своим светящимся пальцем, и края проема вновь начали смыкаться.
– Что ты делаешь?! – крикнула Софи.
– Если бы не ты, готовить армию поручили бы мне, – ответил Арик. – И тогда бы мы уже выиграли войну.
Он исчез из виду, было слышно, как удаляются в сторону восточного входа в театр его шаги, потом тяжело хлопнула дверь, и все стихло.
А Софи осталась в Ледяной Тюрьме, дрожа от страха. Она направила светящийся палец вверх, выстрелила лучом розового света, надеясь остановить смыкающийся потолок, но ей не хватило сил. Наверное, это и не удивительно, если учесть, в каких смятенных чувствах находилась Софи после разговора с леди Лессо, а эффективность магии, как мы помним, напрямую зависит от эмоционального состояния мага.
