«Мир с Эстляндией – это окно, пробитое русскими рабочими в Западную Европу, это неслыханная победа над всемирным империализмом, знаменующая собою перелом в русской пролетарской революции в сторону сосредоточения всех сил на внутреннем строительстве страны»[541].
В Эстонии различные партии неодинаково оценивали окончательное оформление взаимоотношений с Советской Россией. Из отзывов эстонской прессы различных направлений наибольший интерес представляет мнение прогрессивной и социал-демократической партий.
В органе прогрессивной партии Эстонии – «Пяйвалехт» – в передовой статье, озаглавленной «Холодный мир», писалось:
«Мы имеем дело не с обыкновенным противником, не было у нас и обыкновенной войны, мы не следовали общепринятым обычаям ведения войны – поэтому нет основания полагать, что нам придется иметь дело с тем, что обычно понимается под словом «мир». Врагу не удалось сломить нас оружием, он будет пытаться сделать это «мирным путем».
Орган социал-демократической партии «Социал-демократ» в своей статье «Да здравствует мир» считал необходимым особенно подчеркнуть то обстоятельство, что единственной высшей властью в Советской России является Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, желание которого есть желание всего русского народа и государства, и если советское правительство признать неправомочным в отношении его действий от имени русского народа, то и «у бывшего самодержавия было еще меньше права». Дальше газета писала, что Юрьевский мирный договор создаст прочные отношения между Россией и Эстонией, что освободившиеся от войны силы приступят к государственной работе, что мир как для Эстонии, так и для России будет «счастием и благословением». В конце статьи газета выражала надежду, что скоро и другие народы пойдут по стопам Эстонии[542].
5 февраля на 1-й сессии ВЦИКа по докладу народного комиссара по иностранным делам Г. В. Чичерина мирный договор с Эстонией был утвержден, а 13 февраля последовало утверждение договора и со стороны Учредительного собрания Эстонской народной республики.
Заключение мира нанесло последний удар по остаткам бывшей Северо-западной армии, расположенной в нарвских бараках.
К концу февраля 1920 г. состоялось полное расформирование армии, и она была обращена в беженскую массу, насчитывавшую в своих рядах около 13 000 больных и выздоравливающих. 2 марта 1920 г. Эстонское Учредительное собрание приняло закон о 2-месячных обязательных лесных работах для всех мужчин от 18 до 50 лет, не занимающихся никаким постоянным трудом. Общее количество мобилизуемых на лесные работы определялось в 15 000 человек. Так как на территории Эстонии беженцев и солдат бывш. Северо-западной армии насчитывалось около 15 000 человек и все они не имели постоянной работы, то закон от 2 марта касался непосредственно их. Вся масса русских белогвардейцев была отдана в руки предприимчивых эстонских и русских подрядчиков. Отсутствие законов, определявших нормы заработной платы, условия труда и его охрану, давали полную возможность эксплуатировать эту массовую рабочую силу. Бывшие командиры Сев. – зап. армии, как полковник Стрекопытов[543], генерал Ветренко и др., не замедлили переменить военную работу на роль хищных подрядчиков, эксплуататоров. Они быстро приступили к организации своих «трудовых артелей», где условия работы и оплаты труда ничем не отличались от таких же условий целого ряда других артелей. Часть среднего офицерства взяла на себя обязанность надсмотрщиков – погонщиков белых рабов.
Все мобилизованные на лесные работы разбивались на партии и прикреплялись к определенным лицам – подрядчикам, – причем никаких удостоверений личности мобилизованные не получали, вследствие чего лишились права свободного передвижения из одного района в другой и даже перехода из одной артели в другую. Были случаи, когда такие перебежчики возвращались обратно к своему подрядчику принудительным порядком, а те из местных эстонских жителей, которые решались приютить их у себя или нанять для работы, подвергались штрафу. Так как никаких письменных договоров между рабочими и подрядчиками не существовало, то рабочие были поставлены в такие условия, что жаловаться было некому. Заработная плата устанавливалась в зависимости от количества выполненной работы. При условии, что большинство из мобилизованных было физически слабым после перенесенных болезней, норма суточной выработки редко достигалась, а отсюда и заработок сводился к нулю. Что касается артелей из чиновников и офицеров, не приспособленных к физической работе, то их положение было гораздо хуже. Так, например, одна такая артель в 69 человек в течение 3 недель заготовила всего 57 кубов дров, что давало каждому из рабочих артелей по 10 эстонских марок в день, а питание одного человека тогда доходило до 50 марок на день. Мобилизованные жили впроголодь, одежда их быстро изнашивалась. Размещение рабочих и санитарные условия были отвратительными, в бараках была ужасная грязь, масса насекомых-паразитов, холод, сырость. Баня была редкостью, стирка белья и мыло – мечтою.
15 апреля 1920 г. распоряжением графа И. К. Палена была закрыта навсегда работавшая под его председательством ликвидационная комиссия.
Удовлетворив по силе возможности все иски, которые были предъявлены Северо-западной армии как со стороны бывших служащих, так и посторонних лиц, имевших отношение к поставкам продовольствия и проч., комиссия Палена прекратила свое существование.
Вся подлинная отчетность штабов и учреждений бывшей Северо-западной армии генерала Юденича была сдана представителям военной миссии в Прибалтике той «великой» империалистической державы, при помощи которой генерал Юденич пытался взять Петроград, – Англии[544].
