– Мы можем послать стрелу в тучи, ослабив их способность метать молнии, – ответил Музафар.
Тем временем пепельный небосвод вдруг озарила вспышка света, и один из смерчей осыпался песком на землю. Взглянув вниз, мы увидели, что среди мечущихся оживших появились огромные стремительно передвигающиеся по песку светящиеся черви. Шог-Готты, в отличие от нас, не брезговали никакими средствами ради сохранения своей поживы. Один из них, добравшись до очередного смерча, нырнул прямо в него и, подхваченный потоком, стал подниматься вверх. При этом он стал расплющиваться, пока не превратился в тончайшее огромное полотнище наподобие паруса. Достигнув странного существа на вершине, он моментально обернул его, запеленав, словно в саван. Затем последовала яркая вспышка, поглотившая сверток, и смерч, лишившись своего повелителя, осыпался вниз. Мгновение спустя другой Шог-Готт проделал в точности то же самое с другим всадником ветра. Поняв, очевидно, что их начали уничтожать, летающие твари перенесли стрельбу молниями на Шог-Готтов.
– Строим магический кристалл! Следуйте моему указанию! Панцирь – мне! – коротко и решительно приказал Музафар.
Я одним движением выскользнул из панциря и передал его Музафару. Мы тотчас же, без единого лишнего движения, сплотились в необходимом порядке, словно он был нам уже хорошо знаком. На этот раз потоки света и первородных сил, пробудившихся в нас, потекли совершенно непривычно, не имея ничего общего ни с чем из предыдущего. Они извлекали из наших глубин какую-то неописуемую мощь, таящуюся в материалах и узах, словно припасенную там для особого случая. Эта мощь, воплощенная в свете и пламени, неистово рвалась оттуда наружу, словно давно ожидала этого момента. Вырвавшись же, она тут же вовлекалась в общие потоки, несущиеся кругами внутри кристалла и уже выпиравшие за его пределы. Мы не видели, но ясно чувствовали, что свет, испускаемый кристаллом, уже окутал нас, скрывая наши очертания. Все возрастающая мощь уже невыносимо распирала наши плоть и сознание, рождая непреодолимое стремление излить ее в просторы безбрежья. В конце концов она стала выдавливаться наружу и скапливаться вокруг нас. И в какой-то момент, когда она уже нестерпимо давила и жгла нас снаружи, Музафар, напрягшись, взмахнул рукой в сторону туч, словно указывая на них. И тут же все гнетущее нас напряжение разом схлынуло, а свет, окутывавший нас, огненным шаром устремился в небо и, достигнув извергающей огонь грохочущей массы, нырнул в нее. Кольцо туч ярко озарилось изнутри, неистово заклубившись сначала ослепительным светом, потом стало багроветь и тускнеть, пока опять не потемнело. Затем оно вдруг сжалось, словно живое тело, пронзенное стрелой, затем – содрогнулось, как вначале, и внутри него пробежала кольцевая молния. В следующее мгновение грозные тучи бессильно обмякли и провисли, и из них неожиданно для всех хлынул дождь. Но это был не просто дождь, а ужасающий ливень, какого мне еще никогда не приходилось видеть. Вода не падала каплями, она лилась сплошными шумными потоками, она заполняла все пространство от неба до земли, не оставляя, казалось, места даже воздуху. Краем глаза я увидел, как бедняга Шуб-Ниггурат, о котором все забыли, изрядно потрепанный и опаленный, воспользовавшись этой передышкой, высоко подпрыгнул и завис в воздухе. Его окутало темное облако и, приняв форму все той же длинной лодки, стремительно, над самой землей, понеслось прочь, быстро растворившись во мгле. Ливень тем временем продолжался. Песок превратился в отвратительное густое и липучее месиво, а смерчи – в фонтаны грязи, щедро обдающие своих хозяев снизу. Ожившие торопливо вылезали из всех отверстий скрытого города, очевидно спасаясь от заполняющей его воды. Шог-Готты, успевшие за это время истребить еще троих или четверых всадников ветра, распластавшись среди луж, блаженствовали, то и дело переворачиваясь с боку на бок. Тучи, да и вся мгла заметно редели, и вокруг становилось все светлее, несмотря на все еще сплошные потоки воды сверху. Воздух же стал удивительно приятным, легким и свежим, доставляя невероятное удовольствие от вдыхания.
Никто впоследствии не мог сказать, сколько времени продолжалось это буйство стихии, ибо когда оно наконец закончилось, была уже ночь. Ветер, на котором улетели оставшиеся всадники, разорвал и разметал по небу остатки туч, которые затем просто растаяли без следа. Утром, когда взошедшее солнце начало высушивать песок, Шог-Готты вернулись в свое обиталище, нисколько не смутившись тем, что оно превратилось в настоящее озеро. Ожившие же, похоже, даже не заметили, что их повелитель сбежал. Лишившись, очевидно, последних остатков воли, они, по мере ухода воды, стали вновь втягиваться в скрытый город, вожделенно следуя за магическими словами «сияющие доспехи». В целом можно было сказать, что город успокаивался после ночной битвы. Мы, разумеется, не сомкнули глаз и до утра вообще не были способны нормально соображать, настолько потрясающим было все происшедшее. Утром же, после намаза и завтрака, мы наконец решили обсудить ночные события. Мы были изумлены появлением существ, повелевающих грозой и ветром, и подумали было, что это настоящие демоны или еще какая-нибудь нечисть. Однако то, что Шог-Готты могли их уничтожать, говорило все же об их принадлежности к живым существам. Но вот кто они – какие-то неизвестные твари из нашего мира или те, кто приходит и уходит, – мы так и не смогли решить. Не могли сказать нам ничего определенного и наши новые друзья. Они лишь предположили, что если эти существа явились из безбрежья, то произошло это очень давно, когда жизнь в нашем мире только зарождалась и он еще не попал под пристальное наблюдение ищущих. В обозримые же эпохи каких-либо проявлений этих существ никто не наблюдал. Саид сказал, что они прилетели с юго-востока из-за Теплого моря, но откуда именно – определить не смог, так как обратил внимание на этот ветер, лишь когда тот был уже на подходе.
Затем разговор перешел на то, как Музафар смог их обезоружить. Ведь история с огненным шаром ни у кого из нас решительно не укладывалась в голове. Я, конечно, уловил в той буре волшебства, что бушевала тогда в магическом кристалле, какие-то логические построения, но тогда у меня не было времени для их осмысления. Ведь длилась эта буря, несмотря на бесчисленность превращений, лишь несколько мгновений, да и большего времени для спасения несчастного Шуб-Ниггурата у нас просто не было. И первым вопросом к Музафару у всех нас было одно: как все это вдруг пришло ему в голову?
– Я уже когда-то говорил, – начал свой пространный ответ Музафар, – что правильно построенный свет может созидать, разрушать и превращать, необходимо лишь правильно его построить и направить. Для уничтожения этих тварей было бы достаточно простого сильного луча или даже вспышки, что вам и показали Шог-Готты. Но Абдул возразил против уничтожения, и я, кстати, с ним вполне согласен. Тогда мне пришлось потрудиться, ища другое решение. И, признаюсь, лишь близость работающего панциря позволила мне найти его достаточно быстро. Прощупав внутренность туч, мы с Саидом поняли, как можно ее изменить, чтобы она перестала рождать молнии.
– Неужели в панцире заключены силы, достаточные для этого?
– Силы эти заключены в нас, и гораздо более могущественные. Однако они связаны так крепко, что человек просто не может их использовать, он о них даже не знает, и в обычной жизни они ему совсем не нужны. Освободить их очень трудно, хотя иногда это возможно. Помню, Абдул рассказывал, как один его приятель говорил о людях, которые объявляли себя волшебниками, обладающими магическими способностями. Так вот, они – как раз те, кто, очевидно, нашел такие пути. Нам же сделать это помог панцирь, но пути все же указали мы с Ахмедом. Затем в дело вступили все вы, каждый – по своей части, а панцирь лишь усилил, а где надо – ослабил и упорядочил потоки. Так мы с вами стали волшебниками. Наши освобожденные силы превратились в свет, чем они, по сути, и являются. Мне осталось лишь прицелиться и спустить тетиву.
