Пройдя миль 7 или 8, обрадовался наш лоцман чрезвычайно и, показывая на стоящий недалеко от берега ее высокой кекур, утверждал, что гавань тут и есть, и что пройдя его, она тотчас откроется. Коль скоро мы кекур миновали, то показалась нам небольшая впадина, в берег на полверсты по большой мере вдавшаяся, у которого берега при самой воде низки и песчаны; отверстие ее очень узко и совсем ничем не прикрыто с моря; словом сказать, почти открытой берег. Впадину эту он называл той самой гаванью, которую мы ищем. Я подозревал его в ошибке, но он смело утверждал, что это одно только и есть место, известное под именем судовой пристани, или гавани, где прежде все приходившие сюда для промыслов суда становились. Посему, убрав паруса в половине 11 часа утра, я отправил мичмана Мура и штурманского помощника Средняго с лоцманом для осмотра этого места.
Во 2-м часу пополудни посланные возвратились: они уверились, что осматриваемая ими заводь есть то самое место, которое мы искали. Они мне показали расположение и величину оной на черном рисунке: длина ее по румбу О и W – 3 кабельтова, ширина – 1½; на средине глубина – только 3 сажени, а к берегам менее; во входе же – 9 сажен. Тогда вода была средняя; насколько она отливом убывает – неизвестно, следовательно, и нельзя знать глубины; в малую только воду, конечно, уже должна она быть менее 3-х сажен. С моря от востока заводь не закрыта, то есть она стоит прямо отверстием к океану, следственно, ужасные океанские валы, при крепких ветрах бывающие, с восточными ветрами должны входить в эту заводь беспрепятственно и производить там сильное волнение, почему она годится только для таких судов, которые с высокими приливами можно вытаскивать на берег, а с другими опять спускать, каковы, вероятно, промышленные суда и были.
Впрочем, нет сомнения, чтобы она не была, так называемая, судовая пристань, и лоцман наш в этом случае был совершенно прав, ибо на берегу найдены 4 юрты и балаган, которой мы и со шлюпа видели, два креста и лежащее на боку на низком месте на расстоянии 1½ кабельтова от берега старое судно, о котором выше упомянуто было. Итак, теперь верно стало известно, что остров Уруп не имеет никакого залива, гавани, реки или какой другой пристани, способной для мореходных судов.
Подняв шлюпки, мы поставили все паруса и пошли к NO-й оконечности острова, чтобы повторить там крюйс-пеленги для связывания самых оконечностей с вершинами сопок, которых положение многократно повторенными пеленгами мы определили хорошо. В самое время крюйс-пеленгов нашли мы широту свою по полуденной высоте солнца, а долготу – по хронометрам, исправил оную вчера найденной погрешностью их: через это хорошо определились широты и долготы разных приметных мест острова. К вечеру ветер стал утихать, в 8 часов вошли мы в большой сулой, производивший сильное волнение, будучи от оконечности выдавшейся от Урупа к О каменной косы к ZO-ту милях в 5 или 7 глазомерного расстояния, к полуночи настал совершенный штиль. Эти сутки были для нас очень удачны: мы прошли с хорошим ветром в ясную погоду вдоль всей юго-восточной стороны Урупа в весьма близком расстоянии, осмотрели оный очень хорошо, нашли широту и долготу главных предметов острова и взаимное их друг от друга отстояние. Судя по частым туманам, здесь мы не ожидали так скоро с этим островом разделаться; теперь я приложу некоторые о нем замечания, сделанные мною самим и отобранные от нашего курильца, который на все вопросы отвечал искренно, а не так, как прежде, и в словах не сбивался.
По сему найдено самое большое протяжение острова – 54 мили по румбу ZW и NO, а самая большая его ширина должна быть не более 14 миль; он горист, высок и неровен; горы состоят, как я выше упоминал, из четырех кряжей, лежащих поперек острова и отделяемых один от другого длинными местами. Подходя к острову с восточной или юго-восточной стороны, первый от NO кряж приметен по круглой конической сопке, стоявшей на западной стороне острова. Второй кряж в средине имеет также круглую сопку, более на колокол, нежели на кон похожую; она стоит между двумя фигурою ей подобными горами, только ниже ее гораздо.
Впрочем, положение такое их не может быть из всех точек зрения одинаково: иногда они сближаются или бывают в створе. В третьем кряже нет ни одной приметной горы. Четвертый и последний кряж состоит из пяти сплошных гор, имеющих плосковатые, почти горизонтальные вершины, из которых нет ни одной приметной своей фигурой. Я упомянул здесь о приметах, по каким можно различать кряжи, для мореплавателей, которым случится быть в здешних морях, дабы они, увидев один кряж, могли судить по положению оного, против какой части острова они находятся. Ибо здесь часто случается, что несколько дней, а может быть, и неделю сряду весь остров скрывается в мрачности, которого в 10 и 5 милях не видать, а только изредка открываются на короткое время вершины гор, и то не всех вдруг, а порознь. Вообще горы сего острова стоят ближе к северо-западной стороне, а на юго-восточной между ними и берегом есть пологие, постепенно возвышающиеся ровные места и долины, покрытые зеленью.
По словам курильцев, на Урупе рек нет, а текут ручьи в разных местах. На южной его половине в долине между третьим и четвертым от NO кряжем находится небольшое озеро соленой воды, весьма изобильное рыбою, которое лежит поблизости северо-западного берега острова и соединяется с морем узким мелководным протоком, по которому в некоторых местах надобно байдары руками приподнимать, чтобы провести в озеро. Этим протоком заходит в него в большом количестве красная рыба (охотская нерка), гольцы (мальма в Охотске), горбуша, кунжа, а потому партии, приезжающие сюда промышлять, всегда располагают свою главную квартиру на берегах этого озера, для чего и пристают к острову с западной его стороны у низменного песчаного берега между 3 и 4 кряжем гор.
Кроме волков и лисиц (черно-бурых, сиводушек и красных), на нем нет никаких других зверей, а у берегов бывают бобры и тюлени. Северо-восточную каменную косу и юго-западную низменность курильцы по-русски называют Лопатками, потому что камчатский южный мыс называется Лопатка, отчего у них теперь это слово сделалось общим всякому остроконечному мысу; на их же собственном языке мыс называется Шеремга. Кроме березы, другого годного в строении леса на Урупе не растет, да и береза на нем не слишком крупна; но по количеству диких растений, покрывающих долины низкие места, надобно думать, что земля удобна к землепашеству и скотоводству, но свойство здешнего климата должно быть вредно для первого из этих полезных упражнений.
Берега этого острова приглубы и для приближения к ним на самое близкое расстояние совершенно безопасны: нет при них ни отмелей, ни рифов, никаких других скрытых опасностей; надобно только в случае штиля у северо-восточной косы остерегаться сильных течений и зыби, которые мы там всегда находили. Хотя жители Курильских островов и промышленные всякий вгиб берега или впадину называли бухтами, как, например озерная бухта, байдарочная бухта и проч., но в самом деле удобного и безопасного якорного места нет нигде кругом всего острова. Впрочем, для гребных судов есть низменный гладкий берег во многих местах, где они могут пристать и быть вытащены на берег очень легко, а самое лучшее из них находится, без сомнения, в так называемой судовой пристани: в ней есть небольшая речка или ручей пресной воды, много лесу, годного для дров, недалеко от берега в изобилии растет сарана, черемша, петрушка и разного рода другая дикая зелень, годная в пищу, а притом и юрты, где можно укрыться от непогоды или ночью; почему в случае необходимости, хотя судну грузовому войти в нее нельзя, но оно может, держась в море, послать туда за необходимыми вещами людей на шлюпках.
