– Должна тебе сказать, что плавание было тяжелым, – добавила Плотина, когда муж даже не поинтересовался у нее, как она перенесла путешествие. Утром, когда корабль вошел в гавань, Траян лишь на несколько минут забежал на пристань, чтобы ее встретить, после чего, сославшись на занятость, вновь вернулся к себе и даже не соизволил выйти к обеду. Плотина, как какой-нибудь запоздалый проситель, была вынуждена выследить его в штабе.
– Кстати, дорогой Публий выкроил свободную минутку, чтобы составить мне компанию за обедом. Какая забота с его стороны, если учесть, как страшно он занят, выполняя твое поручение. И главное, как хорошо он с ним справляется!
Траян издал невнятный звук. Плотина вздохнула. Похоже, муж снова не в настроении. Она же, как назло, за это время разучилась находить нужные в таких случаях слова. Нет, дорогой Публий оказался куда более приятным собеседником. О боги, какое счастье было вновь видеть ее дорогого мальчика! Какой он красавец! Какая гордая у него осанка! Настоящий юный бог!
– Здесь у тебя настоящее сорочье гнездо, – заметила Плотина, придирчиво оглядывая тесный кабинет. Антиохийский дворец был слишком мал и скромен для императора Рима, не говоря уже об императрице. Впрочем, ее муж почти не обращал внимания на такие вещи. – Надеюсь, ты не заставишь меня жить в таком беспорядке?
– Осталось недолго. – Траян резким движение скатал свиток. – Вскоре мы возвращаемся в Рим.
– В Рим? – растерянно моргая, уточнила Плотина. – А почему такая спешка? Я ведь только прибыла сюда…
– Если бы ты предварительно написала мне о своем желании посетить Антиохию, я бы непременно тебе ответил, что в твоем приезде сюда нет никакой необходимости.
– Да, наверно, это необдуманный поступок с моей стороны, – была вынуждена согласиться Плотина. – Но разве нельзя жене соскучиться по мужу? Даже если эта жена – императрица?
– Некоторые жены действительно скучают по своим мужам. – Траян поднял на нее глаза, и она в очередной раз отметила про себя, как сильно он постарел за те два года, что прошли с момента их последней встречи. Седые волосы, едва ли не черный загар, глубокие морщины. – Только не ты, Плотина, только не ты.
Плотина вымучила улыбку и подошла ближе, чтобы пожать ему руку. Даже в этой знойной, порочной дыре она нарядилась так, как и подобает императрице. В пурпурной столе, с жемчужными серьгами в ушах, прическу венчает диадема, иными словами, супруга императора во всем своем царственном великолепии. Нет, даже более того, воплощение верной, заботливой, достойной его доверия жены.
– По крайней мере, мне будет, чем заняться во время обратного путешествия, – произнесла она нарочито бодрым голосом. – Я так давно ждала твоего возвращения, что, честное слово, даже разучилась тебя упрекать. Тебя не было в Риме целых четыре года. Скажи, почему так долго?
Не говоря уже о том, как скажется его возвращение на размеренной жизни, к которой она привыкла в его отсутствие. Ведь как удобно было, когда Траян уехал на восток! Полы дворца сверкали чистотой, их не портила грязь его сапог. Тишину залов не нарушал грубый мужской хохот, пиры проходили чинно и пристойно – никаких грязных военных шуток, никаких планов и карт, выложенных из обглоданных гусиных костей. Никто не забывал на столе гусиных перьев или восковых табличек, не говоря уже о ножнах. Никто не совал свой в нос в то, на что тратятся дворцовые деньги. Никто вообще ни во что не вмешивался.
– Почему именно сейчас? – задал встречный вопрос Траян, словно угадав ее мысли. – Я был вынужден обратить внимание на кое-какие вещи. Похоже, мне пора вернуться в Рим и навести там порядок.
– Целиком и полностью согласна. – Опустившись на соседний стул, Плотина щелкнула пальцами, отсылая прочь вольноотпущенников и секретарей, чтобы те не мешали их с Траяном беседе. – Более того, я сама хотела с тобой кое о чем поговорить. В Риме все только и делают, что восторгаются юным Титом Аврелием, – Плотина выразительно понизила голос. – Я знаю, что ты тоже о нем самого высокого мнения. Увы, смею тебя разочаровать. Ты глубоко заблуждался.
– Неужели?
– Представь себе. Мне стало известно…
– Мне кажется, ты хочешь сказать, что это ему стало известно. – С этими словами Траян швырнул ей на колени мятое, не единожды читанное и перечитанное письмо. Длинное письмо. Несколько страниц цифр, расчетов, расписок и выписок из бухгалтерских книг, все до одной испещренные дотошными комментариями. Впрочем, Плотине было достаточно прочесть лишь первую страницу, как к горлу подкатился комок желчи.
«Он же обещал, что никому ничего не скажет, – возмущенно подумала она. – Обещал ничего не говорить императору. Юнона, ты ведь слышала его обещания! Ах ты хитрый, вероломный хорек!»
– О боги, какой пышный букет клеветы, – голосом, полным презрения, сказала Плотина, поднимая глаза от письма. – Надеюсь, ты не поверишь этому честолюбивому щенку? Он может утверждать, что угодно…
– Нет, Плотина.
– Но я…
– Нет.
Резкий, командирский голос Траяна обрубил ее слова, словно острый меч.
– Я возвращаюсь Рим, – добавил он, как будто диктовал поручения адъютанту. – Ты вернешься вместе со мной, но только без Публия. Он останется здесь, в качестве наместника Сирии. Думаю, он отлично справится с возложенными на него обязанностями. Я скажу ему об этом сам. Что он станет делать потом – меня не касается, так как отныне он не считается членом императорской семьи. Думаю также, я дам Сабине разрешение на развод, тем более, что она меня давно о нем просила.
– Ты этого не сделаешь! – прохрипела Плотина. Слова царапали ей горло, словно острые камни.
Траян продолжил свою речь, как будто ее не слышал.
– Ты уже давно досаждаешь мне, требуя назначить преемника. И, возможно, ты права. Мне и впрямь пора вплотную задуматься над столь важным вопросом. По возвращении в Рим я, пожалуй, возьму юного Тита под свое крыло. Хочу посмотреть, какие у него таланты. Ибо любой, кому хватило храбрости заявить моей жене, что она воровка, достоин уважения. У такого человека железные яйца, а это именно то, что я ценю в мужчинах.
Камни в горле Плотины неожиданно превратились в булыжники.
– Ты этого не сделаешь! – сорвался с ее губ очередной крик.
– Можешь не утруждать себя распаковкой вещей, – добавил Траян и, жестом подозвав секретарей, что, перешептываясь, стояли в дальнем конце комнаты, вновь переключил внимание на депеши. – Мы отплывем в Рим в ближайшие две недели.
Викс
Всего три дня на борту судна, и все три я провел, давясь блевотиной. Боги свидетели, как же я ненавижу корабли!
– И откуда в тебе еще что-то берется? – удивилась Сабина и, подойдя к парапету, встала со мной рядом. Я же в очередной раз перегнулся, чтобы исторгнуть из себя то последнее, что еще оставалось в желудке.
– Зато у тебя желудок железный, – ответил я, выпрямляясь и вытирая рот тыльной стороной ладони. – Сучка.
