Вместо того чтобы коснуться, детская ладошка легко погрузилась в стену – Все! Выдергивай! – выкрикнула я и схватила эту ладошку, осматривая – нет ли следов нападения страшных газообразных тварей? Хотя какие следы искать – и сама не знала.
– Кажется, твоя… необычная задумка удалась, – подал голос Михаил.
– Да! – подняла я на него глаза. – Малыш может пройти!
– Малыш, кажется, может пройти как раз туда, куда ты хочешь его отправить – в твой мир. К твоей матери.
– Ты так думаешь? – воспряла я духом.
– Почти уверен. Ты когда пыталась перейти, что было?
– Не перешла.
– А что с тобой при этом было?
– Ты про тот ртутный каменный блеск, что покрыл меня с ног до головы?
– Про него. А сейчас наш сын руку через проход протянул– и что?
– Ничего! Не покрылся ничем.
– Значит?..
– А вот мы проверим, что это значит. Олежечка, подведи теперь – только осторожно-преосторожно – свое личико к стенке и чуть-чуть загляни на ту сторону. Посмотри – и сразу обратно! Хорошо?
Малыш слегка наклонился, его голова наполовину скрылась среди каменной кладки, и он тут отпрянул с удивленным возгласом: – Бобо!
На лице белела свежая царапина, а в волосах застрял маленький обломок терновой веточки с сухим листочком.
– Укололся, милый? – погладила я его головешку, вытаскивая ломкий терн. И радостно объявила: – Супруг, ты, как всегда, прав – это куст, через который я лезла с Земли! Слушай, а может, калитка и для меня откроется?
Я быстро, пока сама не успела испугаться своего порыва, наклонила голову, заглядывая через пространственную дыру. И тут же была с позором выдернута обратно заботливым супругом.
– Жива? Не съели тебя еще? – сурово осведомился он.
– А откуда знаешь, что должны были съесть? – потерянно спросила я. Ужас краснолунного мира призраков все еще стоял перед глазами.
– Каменеть не надо, тогда и не заметит никто, как тебя едят!
– Я опять покрылась блеском?
– А то! Произведение земного искусства, да и только!
– Не принимают меня обратно, – пожаловалась я. – Все к тем же призракам попадаю…
– Оставайся здесь, да и все. За сына спокойна теперь?
– Ой, да! Олежек, ты не бойся. Укололся – это не страшно. Обыкновенные кусты. Через них пролезть надо и зайти в дом тети Веры. Да что мы обсуждаем здесь? Михаил, хоть бы ты остановил ополоумевшую от счастья бабу! Пошли готовить сына в дорогу!
* * *
Задумка была такая: в первый раз Олежка идет с письмом к тете Вере и тут же возвращается обратно – с ответом от нее.
Ей я написала коротко: «Здравствуйте, тетя Вера! Пишет вам пропавшая Наталья, дочь Татьяны, племянницы вашего покойного мужа. Если вы получили эту записку, то, пожалуйста, напишите, что вы ее получили. И отдайте мальчику. А он отнесет мне Он знает куда – вы только не мешайте ему. И напишите еще хоть два слова о маме моей. Как она? Здорова ли? Жду ответа. Наталья».
– Олежек, отнеси, дождись ответа – и сразу обратно! Я очень жду тебя! – глотая дурацкие, непрошеные слезы, в десятый раз говорила я сыну.
Он терпеливо слушал. Крохотный, ладненький, в самом скромном из детских костюмчиков Михаила. Сверху простая беличья шубейка. Длинные темные волосы чуть вьются из-под шапочки – не мальчик, а картинка! Я этак весь день буду им любоваться и никуда не отпущу…
– Ну, все, иди, – развернула я его лицом к стене. – И возвращайся скорее! – пробормотала все-таки опять.
Ждать пришлось недолго. Мой сын появился с той стороны, как всегда невозмутимый, и с листком бумаги в руке.
– О! Цидулка какая-то! – воскликнул Михаил. Листок был мятый, какой-то жеваный, с одного края грубо надорванный – видно, писали на первом, что попалось под руку.
Прыгающими от волнения, крупными буквами было написано маминым почерком: «Наташенька, милая! Как ты меня измучила! Где ты? Почему сама не идешь? Мальчик какой-то странный – ничего не хочет рассказать. Я живу у тети Веры с тех пор, как ты пропала. Сторожу тут тебя: вдруг появишься? Узнала ли что про папу? Напиши скорее все! Твоя мама. Тетя Вера привет передает».
Я обрыдалась, читая эти суматошные строчки, выведенные зеленой шариковой ручкой. Капли от моих слез смешивались с уже начавшими подсыхать следами от маминой капели.
Михаил протянул чистый лист и серебряный карандашик.
Высморкавшись, я под взглядами двух самых моих любимых мужчин принялась писать:
«Мамулечка, дорогая! Здравствуй! Выйти к тебе не могу. И не знаю, когда смогу. Может, и никогда. Но это не страшно. Главное, что все живы и здоровы. Странный мальчик, который принесет тебе письмо, – твой внук. Зовут его Олег Михайлович Квасуров. Я тут вышла замуж. Очень удачно. Как и ты. Тоже за князя – Михаила Никитовича Квасурова. А папа давно умер. Ты была права – его убили, как только вы с ним расстались. Поэтому я теперь тоже княгиня. Правлю папиным княжеством Очень люблю своего мужа. Он передает тебе привет».
– Ты передаешь привет теще? – на всякий случай поинтересовалась я у Михаила.
– А нужно?
– Конечно!
– Передаю.
«Однако времена тут у нас наступили непонятные», – написала я и задумалась. Как сказать, чтобы не перепугать мамулю? Как ни скажи – все равно напугаешь…
«Вот и сына я запустила. Вся в делах государственных, а о ребенке подумать некогда. Кстати, не удивляйся, что он такой большой. Тут у нас время в некоторых местах меняет скорость. Так что я сама не знаю, какой у него биологический возраст, ориентируюсь по внутренним часам его организма. Вот такая я мать никудышная. Поэтому вверяю его тебе. Пусть поживет у тебя пока, выучится. А то с образованием здесь проблемы. А как окрепнет, станет взрослее, то сам решит, как ему быть и где. То ли с тобой еще немного, то ли к нам сюда прийти. Мы его, конечно, всегда будем ждать».
Как-то странно я пишу… Запугаю маму совсем. Виданное ли дело: подкидываю внука не на недельку, как другие, нормальные родители, и даже не на месяц, а, получается, чуть ли не на всю жизнь! И еще лопочу, что, мол, все у меня хорошо и замечательно. Тут любому станет понятно, что совсем не замечательно! Надо бы подсластить как-то…
«Когда он захочет вернуться – пусть смело идет через этот вход. Придет сразу в имение Шатровых. Туг красивый парк, большой дом, но школ нет, учиться негде».
Тьфу ты! Про учебу я уже ведь писала! Повторяюсь. Значит, пора заканчивать.
«Тебе мамочка – здоровья! Целую изо всех сил! Привет тете Вере. Твоя Наташка».
А самое главное и забыла!
