Слышались звуки стрельбы, свистели пули — рядом бежали и падали люди. Верные предателям войска штурмовали Ратушу.
— Нам надо успеть, — тихо говорит Жак, но Изабелла слышит его. Их четверо — это все, кто остался от революционной «Третьей стражи». Остальных не следует дожидаться — они остались там, возле Ратуши. Почти бессмертные тоже могут умирать.
Изабелле никто ничего не говорит — она чувствует все сама.
— Где может быть тварь? — спрашивает она.
— Около площади… Да где угодно — сегодня она упьется смертью! — кричит Юнона. Она ранена, но еще может идти. — Попробуй прикончить ее, Исабо… Если у тебя хватит сил… Должно хватить… — шепчет она, остановившись. — Держи, попробуй понять, как оно действует, — она вынимает откуда-то из рукава серебристый тонкий жезл. — Я больше не могу…
Юнона усаживается на ступеньки какого-то дома, ее голова медленно заваливается набок…
…Жак что-то глухо объясняет на бегу, Изабелла не слушает его — и не глядит в его лицо. Потому что сейчас оно — страшно. Это лицо вампира из самых жутких рассказов, только сейчас его ненависть оборачивается не на людей.
Изабелла и без того знает — созданное по ошибке существо не возьмешь пулями. Да и серебро, которое, говорят, охраняет от нечистой силы, бессильно. Возможно, поможет тот жезл, что отдала ей Юнона, возможно — причудливая резная статуэтка в руках Жака — когда-то Жак рассказывал Изабелле, что сей предмет был привезен из далекой колонии в Новом Свете.
А возможно, против твари не поможет ничего…
— И все я думаю, а куда же это они запропали?! Придут, придут, обязательно придут!.. — слышится рядом насмешливый клекот. — Вот я вас, голубчики, и дождалась…
Почему-то Изабелла очень хорошо различает во тьме эту женщину — и силуэт гильотины за ней. Глаза твари светятся, но не безумием — скорее, бешеной злобой, которой не бывает, не может быть у обычных человеческих созданий.
— Во имя свободы, — каркает тварь, и острый кинжал, появившись словно бы из ниоткуда, с невероятной силой вонзается в глазницу их третьего спутника.
— Во имя равенства! Ты же считал меня неравной себе, не так ли? — шипит тварь, и Жак не успевает. Еще один кинжал — и статуэтка разваливается в его руках. И Изабелла понимает — что бы она не сделала — она тоже опоздала.
— Что, милочка, я же говорила — мы с тобой увидимся! И увидимся здесь, около этой милой бритвы, — тварь взмахивает рукой в сторону гильотины. — Мы с тобой поговорим еще о братстве, милочка!
— Беги на кромку, Исабо, беги немедленно! — хрипит Жак. Кажется, что гигантская удавка затягивает его шею.
Изабелла медлит, и тогда словно бы какая-то сила подхватывает ее — и резко, со всего размаха, ударяет о мостовую…
…Она пришла в себя от шума дождевых капель. Поднялась на локте, присмотрелась, не обращая внимания на промокшую насквозь одежду.
Здесь, на этой площади, не было никого — ни Жака, ни сотворенного им голема. Не было и гильотины. Просто сама площадь оказалась какой-то странной. Неправильной, что ли. Что именно было здесь неправильного, она поняла чуть позже.
Никакой мостовой здесь не было, девушка сидела на земле, не зная, что делать дальше. Нужно было возвращаться. Жака больше нет. Никого из них больше нет. Она осталась одна — ученица могущественных магов, почти не способная не только что победить созданного ими голема, но даже просто выжить.
Медленно наступал рассвет — хмурый и дождливый. И в этот момент неподвижно сидящая на земле Изабелла поняла, что именно здесь неправильно.
Все пространство, почти неотличимое от оставшейся в ее мире площади Революции, поросло кроваво-красной травой.
Глава 17
Завершение жатвы
Изабелла грустно глядела в окно. Ее война действительно завершена. Завершена — и проиграна. Точно так же, как лето проиграло осени — и вынуждено уйти, усыпав поле боя желтыми и красными листьями. Только лето еще вернется. А вернется ли она в мир людей?
Здесь, в офисе «Третьей стражи», было уютно и безопасно. Но что она найдет за его стенами?
— Осень, — послышался голос в такт ее мыслям. Она обернулась. Рядом стоял Рэкки — тот самый маг, который ее лечил, не забывая расспросить обо всех событиях, связанных с тварью.
Он совсем не походил ни на Жака, ни на кого-нибудь из той самой «Третьей стражи», где так недолго служила гадалка Исабо.
Здесь не играли в игры, не было никаких сложных ритуалов посвящений с клятвами и горячими молитвами. Здесь был бой, порой — жестокий, но всегда — повседневный. Должно быть, это как-то связано с самим городом — холодным, строгим… и невероятно наполненным магией.
— У меня для вас новости, Изабелла. Неплохие новости, — сказал Рэкки. — Мы вынесли окончательный вердикт — ваше дело даже не станет рассматриваться Посредниками. Ни очно, ни заочно, ни как-либо еще. Поскольку убийства были оправданы…
Изабелла молча кивнула. Ей было совершенно все равно. Никого нельзя вернуть в этот мир — сумей она отомстить или же нет, жив голем, или уничтожен. А он, между прочим, оказался хоть и ослабленным, но живым.
— Я вижу, вас это не особенно-то и радует. Понимаю — но, если вы проживете еще лет двести, вы научитесь ценить жизнь. И саму себя. Тогда мы еще вернемся к этому разговору.
— Я… должна буду продолжить войну, — медленно сказала она. — Пока тварь жива, мне все равно, что случится со мной.
— Вот насчет этого я и хотел с вами поговорить, — серьезно произнес Рэкки. — Нам уже пришлось сообщить вам, что представляет из себя руководство «Третьей стражи» Франции. Так вот — есть у нас и неформальная, скажем, информация — не от их вождей. Они, как вам известно, очень не хотят нашего появления в Париже. Мы вынуждены были согласиться, — он замолчал, подошел к окну.
Порыв октябрьского ветра сорвал еще несколько листьев со стоящего неподалеку тополя, швырнул их на оконное стекло.
— Так вот, согласно этой информации, в Париже происходит нечто странное, что местное руководство совершенно не хочет замечать, — продолжал Рэкки. — Несколько… скажем так, одержимых, были задержаны полицией неподалеку от того места, где стояла гильотина. Разумеется, их лечили и выпустили. Между прочим, все они в своем бреду поминали площадь, поросшую красной травой… Это не похоже на эффект кромки — здесь нечто еще. Похоже, что с големом что-то происходит — вот неясно только, что именно.
— Думаете, подействовало то, что проделала я?
— В какой-то мере. Учтем, что это существо чрезвычайно опасно, мне доводилось иметь дело кое с чем подобным, но у тех тварей была совсем иная природа — по крайней мере, никто их не создавал.
— И что вы намерены делать?
— Наблюдать, — зло проговорил Рэкки. — Остается только наблюдать — и не вмешиваться. Да, и вот наблюдение номер один — к нам перестали поступать сообщения о новых живых мертвецах. Сложно сказать, сколько их осталось — хотел бы думать, что ни одного, но в такие чудеса я верю плохо. По крайней мере, новых зомби не заводится. Кстати, очень странный эффект — впервые сталкиваюсь с зомбированием на расстоянии. Да ведь голем еще и попытался ими управлять… Ладно, это не столь очевидно. Предположим, вы уничтожили эту Анну Дюпон. Ну, или, по крайней мере, очень сильно ослабили. Похоже, с големом приключилась еще какая-то неприятность — не могу пока сказать, что именно. Так вот, предположим, проблема решится. Что вы намерены тогда делать?
