крышах Филинах, а может и ещё раньше. Теперь я охотник. Я – Шрам. Я командую собственной группой, и отныне только это дело будет мне и хобби, и работой, и жизнью. А ту часть меня, что всё же, была свободна от охоты, я целиком и полностью посвятил Лилит. Я боялся, что все случившееся сломает наши отношения, но оно их только укрепило, чему я, несомненно, очень рад.
Очень скоро, еще до первого выхода за стену после этого затянувшегося перерыва, в наших рядах прибыло. Как-то утром к нам в штаб заглянул парень, лет двадцати на вид. Невысокого роста, широкоплечий, с густой бородой на лице и коротким ежиком черных волос, одетый в черную майку, обтягивающую рельефные бугры мышц, он представился Тоддом и крепко пожал мне руку.
– Это штаб охотников? Я не ошибся? – уточнил он.
– Не ошибся, – кивнул я.
– А ты, значит, Клайд?
– Снова в точку, – ухмыльнулся я.
Несмотря на суровый вид паренька, он показался мне доброжелательным и вполне располагающим к себе. Этакий добродушный здоровяк, живое олицетворение выражения: «Добро должно быть с кулаками». Естественно, мое первое впечатление могло оказаться ошибочным, но как я быстро убедился, было верным.
– Я слышал, что вам нужны люди в команду.
– От кого слышал? – я подумал на Патрика или Джима, ведь, сам никаких объявлений не давал, хоть и собирался.
– От Алена, – ошарашил он меня.
Но мое замешательство длилось всего пару секунд. Почти сразу я вспомнил, как на нашем последнем совместном задании Ален говорил про парня, который хочет попробовать себя в нашем деле.
– Ален погиб, – сочувственно сообщил я.
– Знаю. Я знаю, что вам всем сильно досталось.
– Досталось, – согласился я. – Высокий риск – неотъемлемая часть нашей профессии.
– К этому я готов.
– Бывал за стеной?
– Приходилось.
– А почему хочешь стать охотником?
– Только такая перспектива мне кажется приемлемой.
Я удивленной поднял брови.
– Это сложно объяснить.
– А ты попробуй, – настоял я.
– Скажем так, я не нашел себе места в Филине. Здесь для меня ничего нет, и ничто не держит. Долго раздумывал над тем, чтобы пойти в охрану, по стопам брата, но не моё это. В жизни военных слишком много ограничений, если ты понимаешь, о чем я?
– Понимаю.
– Я знаю, что не представляю высокой ценности. У меня нет за плечами боевого опыта. Но Ален сказал, что это не имеет значения. Он говорил, что здесь в первую очередь смотрят на то, что ты за человек и на что способен.
– Это так, – согласился я, – Ален не обманул.
– Тогда, поверь, Клайд, я на многое способен. Дай только шанс это доказать.
Я улыбнулся и хлопнул его по плечу.
– Пойдем, Тодд. Выпьем кофе и обсудим условия.
И пока я рассказывал ему о тонкостях нашей работы, меня не оставляло ощущение присутствия здесь Алена. Странное, мистическое чувство, которое почему-то воодушевляло. Мне вспомнилось, как за пару дней до этого, Джим попросил составить ему компанию для посещения одного «особого места», как он выразился. Этим местом стала церковь.
– Я не бывал здесь с того дня, как умер отец, – сообщил Джим, когда мы поднимались по ступеням небольшого каменного строения, на вершине конусной крыши которого красовался металлический крест черного цвета, зловеще нависающий над улицей.
Мне не очень понравилось это место. Слишком уж мрачная, какая-то скорбная атмосфера царила внутри. Запах ладана и воска били в нос.
– Зачем мы здесь? – спросил я.
– Сам не знаю, – пожал плечами Джим. – Я никогда не верил во всё это, в отличие от брата и отца. Но теперь, когда их обоих не стало, я подумал, что должен посетить это место хоть раз, в память о них.
Я понимающе кивнул.
Джим объяснил, что здесь принято ставить свечи за упокой умерших и тем самым почитать их память. Он поставил по свече за отца и за Джона. А я решил, что поставлю свечу за Алена. И теперь, глядя на Тодда, мне казалось, что я вижу в его глазах тот самый огонек маленькой свечки, последнее послание от Алена, и его гарантия того, что этот паренек не подведет.
Так и случилось. Тодд отлично показал себя за стеной, и быстро стал частью команды. Оказалось, что парень весьма талантливый художник и прежде зарабатывал себе на жизнь тем, что делал татуировки. Зная это, я просто не мог не предложить ему нарисовать нам эмблему, которую впоследствии каждый из команды с гордостью стал носить на своем левом плече. В кругу с неровными краями он изобразил три пальца с острыми когтями, раздирающими плоть сверху вниз, оставляя три полосы шрамов, в которых я без труда узнал те, что видел в зеркале на своем лице, и данный символизм не мог не тронуть меня. Это, как и само присутствие Тодда, окончательно избавило меня от разных сомнений и придало уверенности в собственных силах, той самой уверенности, которую так старался вселить в меня Ален при жизни. Спасибо тебе за это, дружище…
Послесловие
Этот город мертв. Мертв, уже много десятилетий. Дома, в которых некогда жили люди, занимаясь своими будничными, повседневными делами, теперь пусты. Окна, в которых когда-то горел свет, ныне напоминают пустые глазницы черепа, за которыми лишь мрак, непроглядный и пугающий. Этот город, на улицах которого прежде кипела жизнь, днем бурная, шумная, ночью сияющая тысячами огней, опасная и манящая, теперь в любое время суток остается молчалив, подобно склепу. Город мертв, ибо лишился главного, основного составляющего жизни – он лишился своей души. Душа города – люди, населяющие его, такие разные и похожие друг на друга, поколениями возводившие, ломающие и перестраивающие эти стены, ныне покинули их, и вечный сон накрыл эти улицы, площади, дома и переулки. Теперь этот город одиноко стоит, разрушаемый ветрами и грозами – силами природы, стремящейся смести его со своего лика, уничтожить, как болезненную опухоль. И когда-нибудь природа возьмет свое. Когда-нибудь, но пока ещё город стоит, как напоминание потомкам мира сего о силе их предков, стоит, как монолит прошлого.
Лишь ступив в
