звучал мягко и без раздражения, — вряд ли он вспомнит о всех происшествиях этой «великолепной» ночи.
Сони нарочито подчеркнула, давая возможность понять двусмысленность слов и явно не в положительную сторону.
Девушка продолжала недоуменно рассматривать Сони, и поэтому она утешающе проговорила ей:
— О тех деньгах, что тебе заплатили, и речи нет. Забудь о них. А эта плата тебе в благодарность, что приютила моего супруга на эту ночь.
— Теперь я совсем ничего не понимаю, — тихо прошептала Майя, всю её спесь словно рукой сняло.
Сони сделала глубокий вдох и попыталась успокоить девушку.
— Я так понимаю, Камал вчера был на веселе…
— И это еще мягко сказано, — перебила её Майя. — Он на ногах не держался. Его приволокли, в прямом смысле этого слова.
Она закатила глаза, театрально выказывая своё возмущение.
— Вот поэтому, Майя, я тебе и благодарна. Судя по эффекту вашего волшебного напитка, я могла вообще не увидеть его сегодня живым. А ты приютила его у себя. Что бы ты сейчас не говорила, я искренне благодарна небесам, что вижу его целым и невредимым. Но отблагодарить могу лишь тебя, как причастную к этому недоразумению.
Девушка неуверенно протянула руку, чтобы принять этот щедрый дар, что сам плыл в её руки.
Сони видела замешательство в её взгляде. И прочитала на ментальном уровне её искренность и отсутствие меркантильности, что несвойственно большинству девиц данной профессии.
Майя начала оправдываться, стараясь подробно передать суть ночного разгула мужчин. Видно было, что девушка прониклась доверием к Сони, отчего позволила себе искренне и открыто изложить все детали, что и так были уже понятны Сони. Что братья не спроста заторопились познакомиться с новоиспечённым зятем. Она подозревала, что они затеяли какую-то непонятную ей игру. Но не могла понять, что они замышляют? Зачем им нужно было чуть ли не силком поить Камала?
Майя как-то разочарованно глубоко вздохнув, с жалостью произнесла:
— Тогда я… я тебе сочувствую!
Сони приподняла бровь в удивлении.
— Он у тебя импотент! — воскликнула девушка, — А ты так о нем заботишься? Просто поразительно.
В этот раз Сони не удержалась и прыснула со смеху, прикрывая рот ладошкой.
— О-о-о, не стоит, дорогая Майя. Поверь, это не так! Но я не буду демонстрировать тебе доказательства этому.
В этот момент входная дверь в номер грубо отворилась. Точнее была силой выбита Николя, который влетел яростно рыча:
— Где он?!
Он чуть было не налетел на Сони и не сбил её с ног, так стремительно врываясь в номер.
— Николя, всё в порядке. Не волнуйся, — остановила Сони разъярившегося не на шутку Николая.
Глаза Николая метали молнии, ярость не сразу отпустила его. Но ощутив присутствие Сони, взгляд его прояснился.
— Что происходит, Сони? Джек толком ничего не объяснил, лишь потребовал срочно явиться к тебе на подмогу.
— Успокойся, все хорошо. Только помоги растормошить Камала, чтобы дойти до машины, одна я не справлюсь.
Николай ошарашенно поглядел в сторону кровати, на которой распластался его друг в чём мать родила. И вновь ярость начала одолевать его. Он сжал кулаки, процедив сквозь зубы:
— Да как же так!!!
Сони тяжело вздохнула и устало покачала головой:
— Николя, прошу тебя, давай не сейчас. Я тебе всё объясню, но после.
— Я вам помогу, — вмешалась в разговор Майя, и протянула флакончик с жидкостью, — дайте ему выпить вот это. Это специальный настой, который снимает похмелье и позволяет легче смягчить реакцию организма. Клиентам это отлично помогает на следующий день чувствовать себя бодренькими и полными сил. Правда, они употребляет лишь один бокал нашего фирменного напитка, а тут такое дело… даже не знаю… бармен сказал, что его напоили…. Он выпил аж целых три…
— У него крепкий организм. Он справится! — уверенно ответила Сони погладив Майю по руке, — Еще раз, искренне благодарю.
* * *
С помощью волшебного эликсира Майи, который смог бы поднять на ноги даже слона, Сони с Николя смогли немного растормошить Камала и поднять его на ноги. Однако полностью привести его в чувство смогли лишь в номере гостиницы, где расположился Николай.
Приняв бодрящий холодный душ, а затем чашку травяного чая, Камал развалился в кресле, прикрыв веки. Ему было жутко неловко смотреть в глаза любимой.
Николай скромно решил оставить их наедине, понимая, что его другу предстоит получить полный разнос и вынести праведный гнев Сони.
Камал сидел, понуро склонив голову, как нашкодивший шалопай. Сони стало даже немного смешно от его растерянного вида. Однако она не стала подавать вида, что ей весело. Пусть немного прочувствует свою вину!
«Так ему и надо!» — с легким негодованием подумала Сони.
Но она не могла долго злится на него, глядя на его провинившийся вид.
Сейчас, главное для неё было осознание того, что с ним всё в порядке, остальное разрешится по мере возможности. Но всё же она не могла промолчать и пустить всё на самотёк.
— Как ты мог так поступить, Камал? — она пристально смотрела на него. — Как ты мог так опуститься?
— Ты ведь не думаешь, что я тебе мог изменить? — тяжело вздохнул Камал, устало теребя волосы. — Это просто невозможно, априори!
Сони молчала в ответ и Камал воскликнул:
— Даже если бы я и захотел, по любому не смог бы! И ты это знаешь! А мне не нужен секс на стороне.
— Знаю, — устало выдохнула Сони, — и я сейчас не об этом.
Она понимала, что Камал уже давно не мальчишка, чтобы скакать за каждой юбкой подвесив язык на плечо и пуская слюни.
— Тогда в чем проблема? — удивился он.
— Как ты мог пойти на поводу у моих братьев? Отец не прощает предательства! Как мне смотреть ему в глаза?
При мысли об отце, Сони слегка расстроилась и отошла к окну, чтобы не смотреть на Камала. Полный сожаления вид, который отзывался жалостью в сердце Сони. Она не хотела так просто давать ему поблажку и старалась всем своим видом показать, что очень рассержена его поступком.
Виски начали давить, массирующими движениями она пыталась утихомирить боль. Беспокойство по поводу самочувствия, да и в целом состояния Камала, давно отпустило. Однако это чувство заменила легкая тревога, как отец отреагирует на такое безрассудное поведение новоиспеченного зятя.
Отец Сони принципиально придерживался семейных ценностей: узы брака, семейный очаг — для него не было пустым звуком. И это не только преданность традициям, либо обычаям и менталитету, которые порой шли вразрез с его мировоззрением. А именно верность и преданность семье. А хранительница семейного очага — женщина! Что означало для него в первую очередь преданность супружеской пары.
