― вскрикнул он. ― Конечно же, это «Старичок», зловещий русский яд, вызывающий ураганное старение.
Сквозняк шевелил фальшивую бороду, теперь уже не нужную бородатому трупу.
― Конверт! Вскройте конверт! ― взволнованно крикнул сыщик Блумквист, но его тут же выпихнули за дверь.
Малыш Свантессон смотрел в лицо старика, постепенно угадывая в нём черты своего брата.
«Ах, Боссе, Боссе, ― зачем же ты взял у меня алмаз, зачем ты связался с русскими, зачем это всё?», ― скорбно думал он.
В этот момент Гунилла подошла и обняла его за плечи. Она потёрлась гигантским кольцом в носу о его шею.
― Давай жить вместе, ― прошептала она в ухо Малыша Свантессона. ― Поедем на Амазонку спасать дикие леса. Кстати, я подарила фонду Берты Туборг яхту «Пекод», так что теперь мы сможем охранять ещё и китов.
― И у нас будут прекрасные дети, ― ответил в тон Малыш.
― Нет, детей я не люблю, но мы заведём собаку. Ты ведь всегда хотел собаку?
И Малыш Свантессон наконец улыбнулся.
2022
Драккар
Он жил в этом городе с зимы, но так и не познакомился с ним. С городами, как когда-то учил его отец, нужно знакомиться как с женщинами ― либо медленно ухаживая, либо врываясь на их крепостные стены со шпагой в руке. Отец, правда, никуда не врывался, а всю жизнь прожил, не выезжая из Стокгольма. А его сын провёл весну в Петербурге, почти не выходя из архива. Если бы это разрешалось, он и спал бы там же, среди бумаг и пыли, но это, увы, не разрешалось.
В начале лета архив закрыли на неделю: там травили не то мышей, не то жучков, а может, тараканов. Швед по привычке вышел рано утром со съёмной квартиры, и в недоумении остановился: идти было некуда. Перед ним лежали каналы, мосты, сотня рек и ручейков ― город, который русские построили на земле его предков. На это молодой швед был не в обиде, архивное дело уравнивало всех, особенно убитых в забытых войнах.
И вот он пошёл по улицам ― бесцельно, как ему казалось, но внезапно он очутился перед дверями архива. Охранник смотрел на него, сплющив нос о стекло изнутри. Швед молчал, и охранник, знавший его, знаками показывал, что вы тут забыли, господин Свантессон, всё закрыто, идите домой. Домой швед не пошёл, а стал слоняться по набережным и скверам.
Ноги вынесли его на набережную, где стояли в оцеплении полицейские.
С полицейскими было лучше не связываться. Он двинулся в другую сторону, но и туда не пускали.
Случайный прохожий посмотрел на него с состраданием.
― Да, ― отвечал ему Свантессон, ― я ничего не знаю.
― Сегодня же к нам приходит Драккар, ― сообщил прохожий.
― Какой драккар?
― Тот самый, ― терпеливо сказал прохожий. ― Тот самый. Господин Драккар. Это большое торжество.
Свантессон был погружён в век семнадцатый и век восемнадцатый, современность была ему непонятна. Он путал местных вождей: один был с усами, второй лысый, и ещё какой-то с бородой. «Но с очень маленькой, ― тут же добавил он в своё воспоминание. ― У русских очень важна форма бороды».
Торжество вокруг было непонятным и пугающим. Впрочем, как и все русские праздники.
― Вы иностранец, ― констатировал с печалью прохожий. ― Вам многое у нас непонятно, но поверьте, это действительно величественное зрелище. Господин Драккар всегда прибывает в конце июня, чтобы взять дань в залог защиты нас всех. Город не стоит без господина Драккара. Мы любим господина Драккара и его алые паруса.
Свантессон смотрел на нос прохожего. Нос был кругл и неопрятен. Из него росли седые кусты, которые шевелились в такт словам. «Драккар ― это корабль, а не господин, ― угрюмо подумал Свантессон. ― Меня не проведёшь».
А прохожий говорил, что Свантессону повезло, а чтобы лучше видеть, нужно забраться на мост. Иначе будет плохо видно, и вы не поймёте шуток ведущего-распорядителя. А у нас сегодня очень остроумный распорядитель. А вот с моста всё видно хорошо ― и Драккар, и горожан, и то, как капитан заберёт свою дань.
― А что вы жертвуете? ― спросил Свантессон, чтобы поддержать разговор.
― Как и все, мы жертвуем девственницу. Теперь это стало особенно трудно, потому что девственниц теперь мало. Но всегда находится достойная медалистка.
― У неё медаль за девственность?
Прохожий захохотал ― несколько неискренне.
― Нет, медаль за отличие в учёбе. Мы серьёзно относимся к выбору, ведь от этого зависит судьба города. …Не отвлекайтесь, он кажется, уже близко.
И правда, на реке показалась стремительно приближающаяся точка. К мосту двигалась большая лодка под красным парусом. С бортов торчали вёсла, команда мрачно смотрела на город с палубы.
«Да, это драккар», ― согласился про себя Свантессон, а вслух сказал:
― А вам не кажется, что это несколько варварский обычай?
Случайный знакомый переменился в лице и отпрянул.
― Не говорите глупостей, если вам безразличны наши патриотические идеалы, то просто молчите.
Свантессон оглянулся. Толпа вокруг стала плотнее. Среди неё мелькали молодые люди в алых лентах через плечо и знойные девушки с такими же лентами. Он обернулся, чтобы спросить собеседника, это ли те самые медалисты, но тот уже исчез.
Площадь наполнилась музыкой, толпа плясала и пела, человек на помосте орал что-то в микрофон. Рядом стояли лучшие люди города, бургомистр и губернатор. За ними родители крепко держали девушку в белом платье с лентой через плечо.
«Я викинг, ― подумал Свантессон. ― Я викинг не хуже прочих. Сотни лет мы разбойничали на этой земле, пока не пришли русские, и не думаю, что они разбойничали меньше. Но всегда можно остановиться».
Он боком отошёл в сторону и спустился по каменным ступеням к чёрной воде.
Река была холодна и равнодушна. Свантессон прихватил со ступеней пустую бутылку и медленно ступил в холодную воду. Он плыл вечность, пока, наконец, не увидел рядом деревянный борт и алый парус над головой.
Когда Свантессон вскарабкался наверх, то разбил бутылку об палубу и двинулся к капитану, держа в руке горлышко с острыми краями.
Капитан был невелик ростом и рыжебород, как и полагалось капитану драккара. В своём шлеме он был похож на парашютиста ― и действительно, за его спиной чернел странной формы ранец. Капитан с любопытством смотрел на Свантессона. Не обращаясь ни к кому, он уныло
