бесстрашен. Даже не знаю, как ему все объяснить.
Не стоит ему еще и это знать.
— Эти воззвания, — медленно произнес я. — Это было все?
— Нет, — слабо отозвался Сага. — Мы передавали Юи ингредиенты, необходимые для смешивания пороха. В основном китайскую соль и серу с горы Асама из запасов замка.
— Порох, — проговорил я медленно. — И много передали?
— Много. Мы вскрывали запечатанные ящики в глубине складов, а потом запечатывали их снова. Недостачу должны были восполнить в ближайшее время.
— Этого не произошло, — проговорил я, вспоминая о несчастном Накадзима. — Видимо, что-то не удалось.
Бедный Накадзима вынужден был убить себя из-за действий людей, так мало связанных с ним. Он был ответственным. И ответил за чужие действия. И никто не озаботился, чтобы спасти его честь и его жизнь. Печально.
— Вскоре меня отослали в Эдо… — добавил Сага.
— Понятно, — отозвался я.
И где теперь тот порох, если Юи мертв?
Я смотрел на город между раздвинутых загородок. Вспоминал байку, рассказанную надзирателем Мацувака в нашу первую ночную стражу у ящика с кимоно.
У Сосэцу тут была фехтовальная школа, в которой он вербовал себе сторонников, хранил оружие и оттиснутые на бумаге с резных деревянных досок пачки воззваний к восстанию. И, получается, порох. Потом он и его ближайшие сторонники покончили с собой и расследование заговора на этом оборвалось. Но участвовало в заговоре значительно больше людей. И мы с Сага были только самой малой его частью.
Нужно найти эту школу. Я не могу оставить это как есть. Мы не должны были помогать Юи. Мне придется что-то предпринять самому.
— Тот, кто нанимал вас, не знал, что в прошлом мы из одного княжества, — произнес я задумчиво.
— Думаете, кто-то смотрит на гербы убийц, нанимая их на улице? — ответил мне вопросом Сага.
— Простите, я не знаю, — несколько смутился я. — У меня нет надлежащего опыта.
Сага утомленно закрыл глаза, не ответив. А вскоре вновь уснул. Нелегкий оказался разговор.
И все-таки зачем нанимать пять человек убивать одного меня? Правительству меня проще схватить прямо тут и выбить все, что я знаю или не знаю, в пыточной замка. Мне понятно, что я безопасен для Ставки. Но не для Икимару и дружков его… А учитывая наше с Сага прошлое, мы не можем обратиться за поддержкой к властям, это может плохо кончиться для всех, даже для тех, кто приютил нас здесь. Я даже на Икимару не могу донести за поджог его, хотя и не собирался. Придется действительно все решать тут самому, накоротке, без посторонних и вышестоящих…
Но пять рё золотом! Это для кого угодно чрезмерные деньги! Чего-то я не понимаю…
И все же. И все же. Заговор был. Но так давно…
Все теперь выглядит иначе…
***
Эх! Целых пять рё! Нам и самим бы пригодились такие деньжищи…
Ведь на лечение Сага нужны деньги, долг по еде и самым необходимым повседневным вещам вроде палочек для той же еды, что продает нам торговец вразнос, тоже растет, его записывают на храм, но однажды придется расплатиться… Я остро понял, что тратил выданные деньги очень бездумно, и если мы хотим оставаться пожарными, нам нужны сбережения — казна на такие особые случаи. Сага только первый раненый у нас. И не последний — работа наша опасная.
Придется отныне перейти на голый рис, ну, может, только с дайконом — никакого сакэ, рыбы или крабов. Уверен, никто не будет этим доволен — но в храме еще и раненый Сага лежит, его тоже хорошо кормить надо, чтобы выздоровел.
С отвратительным ощущением на сердце я начал понимать, что не справляюсь с тем, что на себя взял.
Нам был нужен хороший пожар.
А потом, запыхавшись от бега вверх по склону, к нам прибежал младший из братьев Хиракодзи — Тогай, и сообщил, что наши неприятности с Саторо Оки продолжаются.
Оставив Тогая с раненым, я спустился с храмового холма; раскланиваясь со встречными знакомцами, я дошел до тупика за Рыбным рынком, в котором жил Оки, и встретил там весьма представительную группу очень злых и очень крупных людей.
Кто-то привел сюда целую школу сумо?
Нагасиро, раскрасневшийся от ругани, напирал на здоровенного борца в коричневом кимоно, единственного в темном — остальные здоровяки были в белом, подпоясанном грубо плетенным конопляным поясом, но напирал Нагасиро безуспешно, борец стоял невозмутимой горой под напором белого облака и как за изменениями погоды отстраненно наблюдал непредсказуемые превращения выражений на лице противника.
— Что здесь происходит? — вступил я в горячую беседу, приблизившись.
Оказаться разом в точке внимания столь крупных людей оказалось неприятно.
— Господин Исава? — повернулся ко мне борец в коричневом. Ну, конечно. Мастер школы.
— Сэнсэй?
— Так и есть, — великан степенно поклонился. — Зовите меня Икадзути .
— Икадзути -сэнсэй, приятно познакомиться, — поклонился я.
— Верю вам на слово, что приятно, — ответил Икадзути . — Нам необходимо решить один животрепещущий вопрос.
— Я слушаю вас.
— Вы взяли к себе одного из моих учеников, не спросив моего на то разрешения.
— Саторо Оки?
— Его самого.
Ого… И что можно тут сказать?
— Но разве Саторо не сам за себя отвечает? — позволил себе удивиться я.
— Пока за него отвечаю я, пока он под моей ответственностью, такие вещи решаю только я, — спокойно возразил Икадзути . — С кем он будет якшаться и как будет зарабатывать себе на жизнь, здесь решаю я. Я его учитель.
Я мельком глянул на горы мускулов, подпиравшие его со спины, и согласился, что да, пожалуй, тут именно он решает.
— Я не оспариваю ваших прав, Икадзути-сэнсэй, — попробовал объясниться я. — И мы очень довольны вашим учеником, нам очень приятно с ним работать.
— О, — угрюмо усмехнулся Икадзути , — в этом я не сомневаюсь. Даже такой скверный ученик моей школы, как Оки, слишком хорош для такой дрянной банды самозваных пожарных, которую я тут наблюдаю. Я слишком наслышан об этом вашем Одэнматё, чтобы оставить даже самого худшего моего ученика в ваших когтях.
— Право же, — только и мог пробормотать я. — Вы несправедливы к нам.
— Кабукимоно, — Икадзути кивнул на Нагасиро. — Ронины и еще какая-то шваль, принесенная неведомо откуда, — не общество для юноши из приличной
