Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
– Это как же? – спросил я.
– Ну как, завлекала. Подлавливала его одного, заигрывала беспрестанно. Сама не понимала, что делаю, но мне это нравилось. На велике прикачу к нему на ферму, через изгородь болтаю с ним, а сама, бесстыжая, юбку вздергиваю. А я, знаешь, была хорошенькая. Просто конфетка. Все поселковые парни зазывали меня на танцы. Но я положила глаз на Кеннета. На окраине поселка был пруд. Однажды ночью Кеннет и тетушка Джин надумали искупаться. Голышом. А я подглядывала. И все видела – как он ее обнимал, что с нею делал. И жутко хотела, чтоб он так же обнимал меня и то же самое делал со мною.
– Вы ему признались?
– Не сразу. Все говорили, Кеннет и Джин – прекрасная пара. Они всюду ходили под ручку, что даже для женатых было дерзко. Отец Монро провел с ними беседу. Мол, плохой пример для молодежи, парни и девушки, глядя на них, пустятся во все тяжкие. Помню, Кеннет покатывался со смеху, когда о том рассказывал. Представляешь, говорит, из-за того, что мы ходим под ручку, наш поселок вмиг превратится в Содом и Гоморру!
И тогда я просунула руку ему под локоть и говорю: может, тебе со мной так походить? До сих пор помню его лицо. Его обалделость и желание. О, я наслаждалась своей властью над ним! Я чуяла ее в себе. Тебе этого не понять, но рано или поздно всякая девушка осознает свою власть над мужчиной. Обычно лет в пятнадцать-шестнадцать. Сейчас даже раньше. Осознает, что власти у нее больше, чем у всех мужчин вместе взятых, ибо мужчинами руководят их желания и отчаянная потребность в женщине, и в том наша сила. Я всегда верила, что если б женщины объединили эту свою власть, они бы правили миром. Но они этого не делают. Не знаю почему. А мужчинам, тупым слабакам, хватает ума понять, что главенство дорогого стоит. И в том они нас превосходят.
– Ко мне это не относится, – сказал я. – Я никогда не главенствовал. Вечно был тем, кто хочет, а не тем, кого хотят. Всю жизнь я изнывал от желания, и только Бастиан ответил мне взаимностью. Всем прочим был нужен не я, а мое тело – нечто плотское и осязаемое. Для них я был никто, а с Бастианом все стало по-другому.
– Потому что он тебя любил.
– Потому что любил.
– Может, оно и к лучшему. С женщиной хлопот не оберешься, но мужчина ей все прощает, если сам имеет возможность пошалить. Я-то не понимала, какую беду затеваю. Но, говорю, наслаждалась тем, что заставляла мужчину сходить с ума от желания. И вот однажды он дошел до ручки – сграбастал меня и поцеловал, и я, не будь дура, ответила ему поцелуем. Ни до, ни после я так не целовалась. Дальше – больше, оглянуться не успели, как у нас разгорелся, что называется, роман. После школы я прибегала к нему, он уводил меня на сеновал, и там мы как сумасшедшие кувыркались.
– Значит, это он мой отец?
– Он. Из-за нашей связи бедняга жутко переживал. Он ведь любил жену и казнился тем, что делает. После всякой нашей встречи плакал. Бывало, я злилась и думала, что он хочет и рыбку съесть, и в пруд не лезть. Но вправду испугалась, когда он сказал, что бросит жену и убежит со мной.
– Вы этого не хотели?
– Нет, это было бы чересчур. Меня и так все устраивало, и потом, я знала, что если убегу с ним, то через месяц ему надоем. Однако с той поры и я чувствовала свою вину.
– Но вы же девчонка, а он – взрослый мужчина, – сказал я. – Сколько ему было, двадцать пять? Двадцать шесть?
– Двадцать шесть.
– Значит, он отвечал за свои поступки.
– Да, конечно. Но ему бы и в голову не пришло закрутить любовь со мной, если бы я его к тому не подталкивала. Он не из таких. Хороший был человек, сейчас-то я понимаю. Потом дурман схлынул и он решил со мной порвать, заклиная все сохранить в тайне. Но я, идиотка молодая, взбеленилась: черта с два, говорю, думаешь, поматросил и бросил? Но Кеннет уперся и даже плакал – мол, никогда не думал, что превратится в такую скотину. Дескать, он по слабости мною воспользовался, но если б вернуться назад, он бы в жизни так не поступил. Умолял все забыть, как будто ничего не было, и я, видя его муку, наконец сообразила, что совершила нечто дурное. Я тоже расплакалась, потом мы обнялись и решили расстаться друзьями, поклявшись, что грех наш никогда не повторится и никто ни о чем не узнает. Повернись оно все иначе, мы бы, наверное, сдержали слово. Постепенно история эта забылась бы, и мы считали бы ее просто большой ошибкой.
– А что случилось?
– Ты и случился. Я поняла, что жду ребенка. А в те времена не было позора страшнее. Я не знала, что делать, кому довериться, а потом мать проведала, рассказала отцу, тот – священнику, который уже на другой день в церкви Богоматери Звезды Моря перед соседями и родными заклеймил меня шлюхой.
– Так и назвал?
– Именно так. Тогда в стране заправляли попы, ненавидевшие женщин. Боже мой, они ненавидели все, что касалось плотского желания, и хватались за любую возможность унизить нас и оскорбить. Наверное, потому, что сами страшно вожделели запретной плотской любви. Втихаря-то они, конечно, шустрили. И тогда, и сейчас шустрят. Ох, Сирил, что он обо мне говорил! А потом дал пинка. Мог бы – забил бы насмерть. На глазах всего поселка предал меня позору и выволок из церкви, а мне всего шестнадцать и ни гроша в кармане.
– А что Кеннет? – спросил я. – Он-то вам не помог?
– Вроде как пытался. Выскочил из церкви, хотел всучить деньги, но я швырнула их ему в лицо. По глупости я во всем винила только его, но теперь понимаю, что сама виновата не меньше. Бедняга, он жутко боялся. Если б открылось, что он отец ребенка, его жизнь рухнула бы, он бы не пережил скандала. Ну вот, автобусом добралась я до Дублина и жила там вместе с Шоном и Джеком до того дня, как Шонов отец приехал убивать их обоих и в том почти преуспел. Джек Смут выжил чудом. В тот вечер ты и родился. На полу остывающее тело Шона, Джек в луже крови, натекшей из него и меня, а ты воплем возвещаешь о своем прибытии в этот мир. Но у меня был план. Я задумала его вместе с горбуньей-монашкой, помогавшей таким, как я. Падшим женщинам. Мы сговорились, что она отдаст младенца в семью, которая мечтает о ребенке, но не может завести собственных детей.
Я прикрыл глаза. Вот, значит, как я родился. Вот как оказался у Чарльза и Мод на Дартмут-сквер.
– По сути, я сама еще была ребенком и не смогла бы заботиться о малыше. Вдвоем мы бы не выжили. Я поступила, как считала правильным. Да и сейчас так считаю. И если мы с тобой надеемся на какие-то отношения, я должна спросить: ты согласен, что я поступила правильно?
Голин
Церковь Богоматери Звезды Моря купалась в солнечных лучах. По дорожке мы молча прошли на погост; я встал в сторонке, а мать бродила меж могил, читая имена на надгробиях.
– Уильям Хоббс, – прочла она, покачивая головой. – Я его помню. Одноклассник мой. Вечно лазал под юбки девчонкам. Учитель бил его смертным боем. Вон, сказано, умер в 1970-м. Интересно, что с ним случилось? – Мать перешла к другой могиле. – А вот мой кузен Тейг. С ним, видимо, его жена Эйлин. Знавала я одну Эйлин Ни Бритнах. На ней, что ли, он женился? – Затем она шагнула к камню в затейливой резьбе и схватилась за щеку: – О господи! Отец Монро! И он здесь!
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
