Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154
А теперь стоит задача расшифровать протеом человека – это понятие настолько новое, что самого термина «протеом» десяток лет назад еще не было в помине. Протеом – это библиотека, содержащая информацию, по которой строятся белки[401]. «К сожалению, – отмечал журнал Scientific American весной 2002 года, – протеом намного сложнее генома».
И это еще мягко сказано. Белки, как вы помните, это рабочие лошадки всех живых организмов. В любой клетке в любое время могут быть заняты делом целых сто миллионов белковых молекул. Уйма дел, в которых надо попробовать разобраться. Хуже того, поведение и деятельность белков зависят не только от их химии, как у генов, но и от их формы. Чтобы функционировать, белок должен не только состоять из надлежащим образом собранных химических компонентов, но, кроме того, должен уложиться в строго определенную форму. Термин «укладка» немного дезориентирует, поскольку наводит на мысль о геометрической аккуратности, чего на самом деле нет. Белки перекручиваются, сворачиваются в петли и спирали, сминаются, принимая замысловатые сложные формы. Они скорее походят на бешено скомканные проволочные плечики для одежды, нежели на сложенные полотенца.
Более того, белки (если мне будет позволено воспользоваться уместным здесь архаизмом) можно назвать распутниками биологического мира. В зависимости от настроения и положения с обменом веществ они среди всего прочего позволяют себе фосфорилироваться, гликозилироваться, ацетилироваться, убиквитинироваться, сульфатироваться и цепляться к гликофосфатдилинозитоловым якорям. Привести их в движение часто бывает сравнительно легко. Выпейте бокал вина, замечает журнал Scientific American, и тут же во всем организме существенно изменится количество и характер белков. Это приятно для пьющих, но далеко не помогает генетикам, пытающимся разобраться в том, что же происходит.
Все это может показаться невероятно сложным, и в некоторых отношениях действительно невероятно сложно. Но за всем этим также скрывается простота, в основе которой лежит единый характер жизнедеятельности. Все эти незаметные искусные химические процессы, дающие жизнь клеткам – совместные усилия нуклеотидов, транскрипция ДНК в РНК, – развились лишь единожды и с тех пор оставались довольно устойчивыми во всей природе. Как полушутя заметил покойный французский генетик Жак Монод[402]: «Все, что верно в отношении Е. coli (кишечной палочки), верно и в отношении слонов, разве что в большей степени».
Все живые существа – это реализации одного первоначального плана. Как человеческие существа мы всего лишь надстройка – каждый из нас представляет собой заплесневелый архив приспособленностей, адаптации, модификаций и удачных переделок, уходящих в глубь времен на 3,8 миллиарда лет. Как ни удивительно, мы довольно близкие родственники фруктов и овощей. Около половины химических процессов, протекающих в бананах, принципиально те же самые, что протекают внутри вас.
Не будет лишним чаще повторять: все живое едино. Это есть и, я полагаю, будет всегда самая глубокая из существующих истин.
Часть VI. Путь к нам
Произошли от обезьян?! Боже мой, будем надеяться, что это неправда, а если правда, будем молиться, чтобы это не стало широко известно.
Слова, приписываемые жене епископа Вустерского, когда ей объяснили дарвиновскую теорию эволюцииГлава 27. Время ледников
Я видел сон: не все в нем было сном. Погасло солнце светлое – и звезды Скиталися без цели…
Байрон. ТьмаВ 1815 году на острове Сумбава в Индонезии эффектно взорвалась долго молчавшая внушительных размеров гора, носившая название Тамбора. Взрыв и последовавшее за ним цунами унесло жизни ста тысяч человек. Никто из ныне живущих не был свидетелем такого неистовства стихии. Тамбора превосходила все, что когда-либо испытал человек. Это было крупнейшее извержение вулкана за десять тысяч лет – в 150 раз мощнее извержения вулкана Сент-Хеленс, равносильное взрыву 60 000 атомных бомб мощностью с хиросимскую[403].
В те дни новости распространялись не очень быстро. В Лондоне Times поместила небольшое сообщение – по существу, письмо одного негоцианта – спустя семь месяцев после события. Но к тому времени последствия извержения Тамборы уже ощущались. В атмосфере рассеялись 240 кубических километров пропахшего дымом пепла[404], пыли и песка, затмевая солнечный свет и вызывая охлаждение Земли. Закаты были необыкновенные, хотя и туманные, чья красочность прекрасно схвачена художником Дж. М. У. Тернером[405]. Он был на седьмом небе от счастья, но мир вокруг него по большей части влачил жалкое существование под гнетущим сумрачным покровом. Вот эти мертвые сумерки и вдохновили Байрона на приведенные выше строки.
Весна так и не наступила, и до лета дело тоже не дошло: 1816 год стал известен как «год без лета». Зерновые не взошли. В Ирландии голод и вызванная им эпидемия брюшного тифа унесли жизни шестидесяти пяти тысяч человек. В Новой Англии этот год остался известен в народе как «тысяча восемьсот до смерти морозный»[406]. Утренние заморозки продолжались до июня, и почти ни одно посаженное семя не взошло. Из-за нехватки кормов животные либо погибали, либо их приходилось забивать. Почти во всех отношениях это был ужасный год – почти наверняка самый худший для фермеров в новые времена. Однако в глобальном масштабе температура упала меньше чем на один градус Цельсия. Природный термостат Земли, как увидят ученые, чрезвычайно тонкий инструмент.
Девятнадцатый век и без того был довольно прохладным. Как стало известно, на протяжении двухсот лет[407] Европа и Северная Америка переживали «малый ледниковый период», благоприятствовавший всякого рода зимним мероприятиям и забавам – ярмаркам на льду Темзы, гонкам на коньках по каналам в Голландии, что теперь, как правило, невозможно. Другими словами, это был период, когда холода часто напоминали о себе. Так что, пожалуй, можно извинить геологов XIX столетия за то, что они долго не представляли, что мир, в котором они жили, был просто ласковым в сравнении с предыдущими эпохами и что местность вокруг них в значительной степени была сформирована сокрушительными ледниками и под влиянием таких холодов, которых не выдержали бы никакие ледовые ярмарки.
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154
